На двух берегах
Шрифт:
– Соседи: справа - третья рота первого батальона, слева - вторая рота нашего батальона. Движение по Днепру - в десантных понтонах, в линию, интервал 30-40 метров, на правом берегу - рота атакует в цепи. Пункт ротного боепитания - нет. Все боеприпасы на руки. Пункт медицинской помощи - нет. Будет указан после высадки. Мои заместители - лейтенант Лисичук и лейтенант Васильев. Я нахожусь с пулеметным взводом. Приказ ясен? Вопросы есть?
Вопросов не было.
– Приказать свернуть шинели в скатку.
Ротный успел, конечно, заметить, что кое-кто после марша, чтобы передохнуть поудобней, раскатал шинели
– Отдать приказы взводам. Назначить на каждом понтоне гребцов и сменных. Оружие и снаряжение при форсировании снять, держать под рукой. Вопросы есть? Нет? Выполнять!
На той стороне Днепра вдруг, тускло светясь через туман, взлетело несколько ракет, застучал ручной - по редкой стрельбе можно было определить, что это немецкий, - пулемет, коротко протрещали быстрые очереди ППШ, им ответили «шмайссеры» - их тоже можно было определить по более редкому, глуховатому звуку.
Все настороженно прислушались.
– Разведка, - сказал ротный.
– Вот черт! Обнаружили. Но ни хрена. Ничего уже фрицы не успеют!
Он шел рядом с Андреем, покуривая в кулак. Они, по приказу ротного, должны были плыть в одном понтоне: десять пулеметчиков, старшина, писарь, санинструктор, Бодин и ротный.
– Кое-что успеют, - возразил Андрей.
– Немного, но успеют. И как бы нам…
Ротный небрежно махнул:
– Ну был бы ты на той стороне. Откуда ты знаешь, где высадятся главные силы? Откуда? А? Сейчас, наверное, в десятках мест по Днепру, вверх и вниз от нас, действует разведка - это точно. И кое-где уже десантировались роты, а может, и батальоны, и у фрица-командующего, наверное, голова кругом идет: ему доносят о форсировании, а он, бедняга - ротный даже с каким-то сочувствием сказал это слово «бедняга», - а он не знает, где же, черт их подери, эти русские ударят по-настоящему, а где десантируются ложно? Куда бросить резервы?
Ниже их по течению тоже вспыхнули ракеты, тоже началась стрельба, и тут они услышали, что оттуда, снизу, летит над Днепром самолет.
– Прячь папиросу!
– крикнул Андрей всем.
– «Шторх», - определил ротный.
– Ранняя птичка, - «шторх» был немецкий самолет-разведчик.
– Поди, и без кофе вылетел.
«Шторх» повесил несколько осветительных ракет, снизился, чтобы лучше разглядеть, что происходит на воде и, взяв восточнее, пошел над их берегом.
– Смотри, смотри!
– сказал ему вслед ротный.- Все равно опоздали. Мы вам сегодня устроим сюрприз!
Они подошли к пулеметам.
– Все в порядке?
– спросил ротный, трогая один пулемет. У него мелькнула новая мысль.
– Вот что, Бодин, бери его и расчет и бегом к первому взводу. Пошлешь оттуда отделение. Пулемет на понтоне - на нос. Если при подходе к берегу они нас встретят, дави огневые точки. Это главное - обеспечить высадку. Со вторым останусь я. А то если в наш понтон…- ротный не договорил: «Шваркнет мина или снаряд», но все это поняли, и ротный закончил: - Сразу потеряем оба пулемета. Ясно? Бегом!
Время у них было - они должны были ждать, и ждали, поглядывая в туман. Туман светлел, но все-таки через него еще ничего не было видно.
– Мы на каком направлении? Не знаешь?
– спросил Андрей, чтобы не молчать,- тяжко было молчать.
– Каждому офицеру положено знать лишь то, что необходимо
Понтоны подвезли, когда совсем рассвело, когда тот высокий, поросший лесом берег виделся четко, хотя солнце еще не встало.
Натужно ревя, перетирая верхний, белый, слой песка, выбрасывая наверх коричневый, влажный, «студебеккеры» из колонны развернулись в линию, задом подкатили к воде и въехали в нее. Понтоны шлепались с них, как громадные корыта, обдавая водой понтонеров и всех других, кто изготовился их хватать и не дать им скользнуть далеко от берега. Понтонеры, сдергивая со «студебеккеров» весла, спасательные круги, швыряли их в понтоны; весла, круги подхватывали десятки рук.
Солдаты вкидывали в понтоны ящики с боеприпасами, скатки, держа повыше оружие, чтобы не замочить, впрыгивали в них, разбирали весла, ставили в уключины, рассаживались, а на носу каждого понтона устанавливали или ручной пулемет, или прилаживали ПТР, или устраивались с винтовками и автоматами.
Все были бледны, взволнованны, суетливы, а ротный, перебегая от понтона к понтону, еще и подбавлял темпа:
– Рота, быстрей! Быстрей! Быстрей, товарищи!
От комбата прибежал связной, еще издали крича:
– Вперед! Товарищ старший лейтенант, вперед!
– Весла на воду!
– крикнул ротный.
Увидев столько воды, он, наверное, вспомнил команды, которые слышал на Азовском море: ротный был из Ростова. Швырнув фуражку в понтон, он вместе с понтонером, толкая корму, показал, что надо делать:
– Отчаливай! Вперед! Рота, вперед!
Нагруженные так, что от бортов до воды оставалось каких-то двадцать сантиметров, понтоны тяжело отходили от берега. Ротный, черпанув голенищем через край, подпрыгнул, перевалился через корму, вскочил на ноги и, показывая на тот берег, командовал гребцам:
– Навались! Раз-два! Чаще! Р-раз-два! Р-ра-з-два! Чем быстрей пройдем эту воду, тем меньше потерь. Друж-но! Навались! Глубоко весло не сажай, не сажай! Только чтоб под воду! Ну еще! Ну еще! Ну еще! Андрей!
– крикнул он ему на нос.
– Пулемет - к бою! Дистанция пятьсот, целик - ноль! Без команды не стрелять.- Андрей обернулся, чтобы кивнуть, мол, понял, и ротный показал ему в обе стороны: - Глянь! Красота какая! Сила!
Ротный был прав - зрелище было величественным. Насколько хватал глаз, вверх и вниз по Днепру от ожившего восточного берега, сбросившего всякую маскировку, плыли понтоны, надувные лодки, неуклюжие рыбачьи плоскодонки, челны, плоты, плотики, даже неведомо откуда взявшиеся здесь не то два баркаса, не то две фелюги с заплатанными серыми парусами. И все это было под завязку набито людьми и оружием.