На изнанке чудес
Шрифт:
Долго скрывать от Рины, ради чего ее перевели в верхние покои, не удалось. Болтливые горничные шушукались на каждом углу, как только выпадала возможность. Долгое время Рине разрешалось свободно ходить по особняку. И она бы с радостью сбежала снова, если бы не ужасная слабость, которая после болезни никак не проходила. Сначала, благодаря чистой случайности, Рина узнала, что ее тайком пичкают таблетками, от которых возникает головокружение, и снотворным, из-за которого она проводит в постели без малого полдня. Затем ей открылась страшная правда о намерениях Грандиоза относительно
— До чего же гадко! — в сердцах проговорила Рина, падая от бессилия на кровать. Видно, в воде, которую она выпила после завтрака, опять было что-то намешано.
К ужину она открыла глаза, как ни в чем не бывало. Слабость прошла до следующего приема снотворных. Но на сей раз напиток, который ей подадут, будет выплеснут в камин.
«Как будто она не знает, кто Грандиоз на самом деле!» — эхом звучало в голове. Память выдавала обрывки фраз, которые Рина слышала от горничных: «Чтят в соседних странах», «В его руках сосредоточена власть», «Деньги правят миром». А еще очень подозрительная фраза, которую случайно обронил сам Грандиоз: «Усилить влияние и обрести крепкого союзника». Ну не король же он, в самом деле?!
«Правитель, о котором никто не знает, — замерев, подумала Рина. — Не он ли сверг предыдущего короля? Надо притворяться, что я ни о чем не догадалась, иначе мне точно конец».
Она прокралась от комнаты к балюстраде третьего этажа, на цыпочках спустилась по лестнице и притаилась за колонной. Грандиоз — неестественно любезный и услужливый — благоухал духами до того нестерпимо, что казалось, будто он впопыхах вылил на себя весь флакон. Он принимал посетителя. Причем, судя по ужимкам Грандиоза, посетитель был из знатного рода. Вокруг него плясали и всячески старались угодить. Рина подглядела, что стол, за которым он восседает, усыпан всевозможными яствами, а стулья рядом с гостем завалены шелками и кашемиром.
Наконец Рине удалось расслышать слова:
— Она у нас кроткая, послушная, да к тому же еще и красавица. Скоро сами убедитесь. Не девушка — истинное сокровище!
Так и есть. Самая настоящая сделка. Дочь, пускай и не родная, в обмен на могущественного сторонника. Если всё пойдет как по писаному, Грандиоз убьет одним махом двух зайцев: свидетельница его обмана навсегда покинет страну, а ему достанутся сплошные преимущества от союза с богатой державой.
— У меня девять жен, — произнес гость надтреснутым голосом. Как будто хрустнуло стекло, раздавленное тяжелым каблуком. — Как раз одной до ровного счета, кхм, недостает.
В Рине вскипела столь дикая, неукротимая ярость, что она ужаснулась самой себе. Словно вулкан внутри пробудился. Когда магма вырывается на поверхность, ее ничем не сдержать.
— Помнишь скрипку, которую я о стену расколошматил? — посмеиваясь, говорил Селене Гедеон. — Так я пустил ее струны на благое дело. Очень надеюсь, что кто-нибудь из того дома хотя бы споткнется или подвернет ногу.
Селена остановила его нетерпеливым жестом.
— Погоди. Что это там за шум?
Шум устроила Рина. Она ворвалась в залу,
— Возмутительно! — воскликнула Селена.
— Я не стану выходить замуж за этого мерзкого типа! — кричала Рина. — А если ты меня заставишь, я расскажу людям правду!
— Девчонка! — зарычал Грандиоз. — Глаза мне уже намозолила! Пора бы тебе узнать свое место!
— Пелагея, которую ты пытаешься смешать с грязью, вовсе не ведьма! Это ты уничтожаешь арний, чтобы…чтобы…
— Ни слова больше! — рявкнул Грандиоз и направился к ней, сжав кулаки. Рина пустилась наутёк, едва не сбив с ног Селену и Гедеона.
— Стропти-и-ивая, — цокнув языком, проговорил гость. — Но я быстро собью с нее спесь.
Резко поднялся, повелел слугам седлать лошадей и повернулся к Грандиозу.
— Далеко не уйдет, — пообещал он. — Ждите приглашения на свадьбу.
Рина снова и снова жалела о том, что не укрыла Уска-Калу понадежнее. Две ноги — это вам не четыре. Далеко на них не уйдешь. Особенно по мостовой, особенно под мелкой моросью да на студеном ветру. Она успела добежать лишь до печатного дома, когда ее настигла погоня. Две лошади — справа и слева — взвились на дыбы, наездники щелкнули хлыстами. Еще двое набросились на Рину, завели руки за спину и крепко связали лодыжки. Она извивалась угрём, кричала, но ее быстро заставили замолчать, заткнув рот кляпом, и погрузили в крытый экипаж.
— К реке! — распорядился гость (тот самый претендент на руку и сердце Рины). После чего сел в экипаж рядом с пленницей и захлопнул дверцу. Лицо у него было вытянутое, как баклажан, с массивным подбородком и орлиным носом. На лбу пролегали две глубокие параллельные морщины. А голову венчал белый тюрбан.
«Стало быть, южанин, — сообразила Рина. — Вот и исполнилось мое желание. По реке до южного побережья плыть два дня. А оттуда по морю, наверное, еще столько же». Странное чувство обреченности и отчаяния овладело ею. На юге много солнца, горячие пески, лазурные воды, но именно там счастья ей вовек не видать.
Привлеченный беспорядком на улице, Пересвет так и застыл у окна. Вошедшая в ту минуту Василиса окликнула его, но он не отозвался. Потормошила за плечо — без результата. Истукан истуканом. Ему даже штрафом пригрозили — и хоть бы что. Тогда Василиса решила припугнуть его увольнением. Пересвет пропустил угрозу мимо ушей. Вылетел из кабинета, точно его погоняли. Но помочь Рине не успел. Когда он очутился снаружи, карета уже тронулась с места и катила прочь. Благо, поблизости, у витрины, толпилась детвора.
— Эй, мальчуган, куда они направились?
— Кажется, к реке.
— Да, точно! Дяденька с полотенцем на голове так и сказал, — пискнула какая-то девочка.
Не понимая, что делает, парень бросился бежать за экипажем. «К реке! Они едут в порт! — сверлила мозг неотступная мысль. — Ну остановись же! Хотя бы капельку сбавь ход!»
Он мчался по проезжей части. Ему сигналили из безлошадных повозок. Патруль, словно сговорившись, свистел в свистки и размахивал полосатыми жезлами. Но Пересвет остановился, лишь когда экипаж свернул за угол. Наклонился, тяжело дыша, — весь взмыленный, ноги гудят.