На изнанке чудес
Шрифт:
— Шевелись, дрянная девчонка! Как вернемся домой, я из тебя придурь выбью. Научу старших уважать.
Майя тщилась вывернуться, царапалась, плакала. Как будто плачем можно кого-то пронять! Кекс тоненько поскуливал за деревом. Чем он — от горшка два вершка — способен помочь? Когда его отправляли на секретное шпионское задание, никто не предупреждал, что будет страшно.
Теору била дрожь. В мыслях творилась неразбериха. Пока главный пересчитывал монеты, руки ей завели за спину и сковали наручниками. От охотника, который ее обыскивал, несло перегаром и прогорклым машинным маслом, в лицо ему смотреть не хотелось. Вторая тень по непонятной
— В корзине глянь, — басовито прогудел напарник. И, мазнув по Теоре безразличным взглядом, пнул плетенку носком сапога. Из плетенки вывалился кинжал и свернутая в трубку записка.
37. Скованная
— Ну-ка, что тут у нас? Заказ от ведьмы? — иронично уточнил он. — «Кровь арнии собери в склянку. Для зелья вырежи желчный пузырь. Еще две птицы нужны живьём. В полночь, при полной луне проведем обряд».
Охотник скомкал записку, отшвырнул, словно она кишела паразитами, и злобно сплюнул.
— Слыхали, а?! Ведьмовские оргии в глуши!
Мороз сговорился с наручниками и жёг кожу запястий ледяным огнем. На глазах Теоры закипали слёзы. Оправдываться? Зачем? И так ясно, что всё подстроено. Она припомнила бой с Незримым на мечах и, метнувшись в просвет между охотниками, использовала метод ускользания, как учил заступник. Метод не сработал. Мощный удар кулака под дых согнул ее пополам.
— На такую даже патроны изводить жалко, — раздался рядом насмешливый бас.
Теора выдохнула всего одно слово:
— Эремиор…
Дальше было как в страшном и одновременно чарующем сне. Бандиты разом отпрыгнули от пленницы, словно та готовилась взорвать бомбу. Тень Незримого отделилась от снега и приобрела трёхмерные очертания, по-прежнему верная одному-единственному ониксово-черному цвету. Если в отблесках праздничных фонариков его еще можно было спутать с любителем диковинных маскарадных костюмов, то оставаться в счастливом неведении при свете дня мог бы разве совсем слепой. Бесстрашных бородачей прошиб пот. Но это не помешало главарю взвести курок, нацелив дуло на Теору.
— Не дёргайтесь, иначе ваша песенка спета!
Эремиор предостережению не внял: подхватил подопечную на руки, стремительно развернулся, хлестнув главаря по ногам черной полой. Из-под одежд с леденящим кровь шелестом выпростались бугристые чернильные плети и выстрелили по направлению к охотникам, точно стрекательные нити гидры. Обвились вокруг ружей, сминая их, точно податливый воск. «Воск» накала не выдержал — начал плавиться, закапал на землю горячей жижей, образуя проталины. А в следующий момент Незримый вместе с Теорой рванул ввысь чёрной молнией, унося за собой остатки плетей, расплавленного металла и обрывки текучих смоляных одежд.
На протяжении всего инфернального действа Яровед стоял точно громом оглушённый (хватку он, правда, нисколько не ослабил). Майя не смела шелохнуться — ее сердце попыталось ухнуть в пятки, но застряло и теперь трепыхалось где-то на уровне почек. Она и раньше знала, что спутник Теоры не из простых. Но чтобы вот так материализоваться посреди бела дня, да еще и злодеев обезвредить! Какая же таилась
Охотники растерянно переводили взгляд со своих ладоней на лужи посреди снега. Теперь в городе наверняка поползут толки о чёрном призраке-спасителе или о призраке, который, не сходя с места, превращает оружие в разжиженную массу. Если, конечно, эти верзилы признаются в своем позоре. Да только кишка у них тонка. Нипочем не проговорятся.
— И как теперь быть? — с раздражением обратился к Яроведу главный. — Улики без девицы с тенью…
— Веса не имеют, — закончил за него старик. — Да и нет больше улик. Вон что с ними тень сотворила!
Там, где лежал кинжал, земля была выжжена ровным кругом, а вместо записки обнаружились порхающие в воздухе серые ошмётки. Пахло палёной бумагой, раскаленным металлом, горелой резиной и еще чем-то столь же неприятным. Вероятнее всего, поражением.
— Идите уже, идите! — замахал свободной рукой Яровед. — Притворимся, будто ничего не случилось. — А ты марш за мной! — сквозь зубы выплюнул он и поволок Майю прочь.
Но не тут-то было. Кекс наконец набрался храбрости, подбежал к деду сзади и, совершив отчаянный прыжок, героически вонзил зубы ему в икру. Это вам не солёная куриная шкурка и даже не косточка. Та еще гадость. Но эффект был достигнут. Яровед огласил лесной дворец столь диким воплем, что вороны всполошились и слетелись посмотреть, кто это там орёт. А царственная ёлка не утерпела и сбросила деду на ушанку пуд снега.
— Бежим! — тявкнул девочке пёс. Оттолкнувшись от земли задними лапами, он унесся навстречу приключениям мохнатой белой торпедой. Майя поспешила за ним — куда менее ловко и далеко не столь же проворно. На опушке она притормозила, чтобы перевести дух. В куртке стало жарко, волосы под шапкой намокли и слиплись. Где-то в глубине леса Яровед исходил отборной руганью и прыгал на одной ноге, грозясь не то проломить Кексу голову, не то содрать с него шкуру. А внучке — всыпать плетей. Разумеется, чего еще от старика ждать? Он по пьяни гонял бездомных котов в подворотнях, не однажды подсыпал голубям отравленное зерно в кормушку и мог поднять руку на нищего. А если когда изображал добряка, то лишь затем, чтобы втереться в доверие. В глазах защипало. Майя поморгала, отгоняя наплывающую пелену слёз, и сбежала вниз по холму. Дальше, за прохудившимся частоколом, начиналось поселение отверженных.
Ветер бил в лицо ледяными струями, обволакивая коконом и не давая вдохнуть полной грудью. Боль от удара почти прошла. Солнце в вышине непривычно слепило глаза. Взлёт и стремительное снижение. Из пространства света — в пространство полутьмы. Мрачные стволы копьями впивались в землю, унося к небу заснеженные кроны. Разорвав цепь от наручников, Незримый бережно прислонил Теору к стволу векового дуба. Звякнули на запястьях железные кольца. Дома их нужно будет снять.
— Ты не пострадала?
— С тобой разве получится? — горько усмехнулась Теора и взглянула ему в лицо. Матово-черное, идеальное, без выражения, без жизни в скульптурно вылепленных глазах. — Ты их изрядно напугал. А Майя? Неужели старик ее утащил?!
— Я не вправе помогать кому-то кроме тебя. Только если ты прикажешь. Но в таком случае…
— Не напоминай. — Теора выдохнула облачко морозного пара и зябко обхватила себя за плечи. Мысль о том, что Эремиор по одному ее слову может сделаться хранителем другого человека, бередила душу и повергала в пучину отчаянья.