На осколках цивилизации
Шрифт:
Конечно, ни один из них не подумал, а что будет после, когда, счастливые, с чистейшими волосами, они резко подняли головы и вода ручьями полилась за шею, воротник, по животу и даже достигла колен. Точно мокрые по грудь полностью, они выпрямились в полный рост и насмешливо посмотрели друг на друга. Отчего-то их разобрало на смех, как и полагается, одновременно.
— На самом деле, ничего смешного нет… Ты же понимаешь, что мы в полном дерьме? — ещё улыбаясь, почти несерьёзно, вдруг заявил Джон. Креймер кое-как успокоился, покачал головой и вновь присел рядом с гладью. Сделал руки лодочкой и пару раз хлебнул воды. Только потом повернул голову к Константину и проговорил:
— Да, понимаю. Но ты и сам-то с трудом это осознаёшь. Ты б видел своё лицо, серьёзно. Если раньше ничего нельзя было
— Ты точно такой же.
— Знаю, — Креймер хитро улыбнулся, сделал последний глоток и отошёл назад. — Можешь попробовать. На вкус ничего, но придётся выплёвывать сухие травинки.
Джон наклонился и попробовал. Не сделав даже и второго глотка, он обернулся к парнишке, что стоял где-то в метрах трёх от него под деревом, и заговорил, ведь, кажется, не мог держать в себе назревшие мысли: — Будь мы с тобой сейчас хоть до черта счастливые, мы не должны забывать, в каком мире так резко осчастливились. Вспомни хотя бы вчерашнее, то, где мы были ещё сутки назад, — при упоминании о вчерашнем улыбка резко смахнулась с лица Чеса, а брови сдвинулись на переносице; Джон пожалел, что упомянул про это.
— Короче, я про то, что расслабляться не надо.
— Да, я понял… не волнуйся, разум вернулся ко мне как только я вспомнил, что меня вчера чуть не трахнули четыре каких-то стрёмных мужика, — нервным движением убрав мокрую прядь назад, Чес быстро закивал головой и натянуто усмехнулся. Джону и самому стало не по себе. Он просто, говоря о вчерашнем, неожиданно умял свои воспоминания. А теперь они разом нахлынули на него, аж руки похолодели.
— Разум вернулся, а счастье ушло? — Константин спросил настороженно, встал и начал подходить к парнишке.
— Да… впрочем, — Креймер замолчал, посмотрел на Джона, что уже стоял близко к нему, и усмехнулся уже по-доброму, — Впрочем, никто не трахнул же. Уже хорошо.
Константин вздохнул и подумал, смотря на эти заострившиеся скулы и неожиданно оживившиеся глаза: он бы, не шутя, разодрал себе глотку, если б кто-нибудь сделал с парнем то, что вчера планировали те уроды. Он сделал ещё один шаг; их тела плотно соприкоснулись, а зрение резко потеряло чёткость. Джон видел этих два горящих солнца, что прожигали его, растопляли его, его льдинку-сердце; оно застучало чаще («Боже, какие глупости!»), а сквозь куртку он телом ощутил точно такой же бешеный ритм Чеса. Зачем-то банально перехватило дыхание. Но, пока Джон проклинал себя за излишнюю сентиментальность, то же самое произошло и с Креймером. Между их губами было такое малое расстояние, что лицо впереди уже расплывалось, поэтому соблазн уничтожить эти чёртовы сантиметры возрос и заполнил всего Джона. Очень быстро он схватил парня за холодный мокрый подбородок и сжал его в своих пальцах, вероятно, до боли. Креймер вцепился в его пальто и почти в самые губы проговорил ему тихое «Нет…». Джон, полуприкрыв глаза и заметив напоследок, что Чес сделал также, ответил ему, уже касаясь шершавых губ: — Конечно, нет…
Словно пробуя, Джон осторожно прикоснулся губами; сильная дрожь пробежала по телу Чеса. Конец наступил уже точно. Если вчера ещё можно было что-то исправить, то сегодня они уже твёрдо пошли ко дну, неожиданно отыскав груз и обвив его около шей. Было приятно и странно; в голове носились безумные мысли. Странно — потому что Джон впервые целовал человека своего пола, а приятно — потому что в этом было действительно нечто запретное, притягательное, а сладкое понимание того, что это близкий ему человек, выводило за грани разумного. Но не прошло и несколько секунд, как Джон ощутил солёный привкус на губах парнишки. Отодвинулся, внимательно глянул на него. Чес, конечно, сразу скрыл лицо за рукавом куртки и поспешно вытирал его. Потом счастливо, но вместе с тем и горько посмотрел на него. От покрасневших глаз к губам шли размазанные дорожки слёз. Креймер надрывно усмехнулся, как будто хотел всхлипнуть, но подавил это улыбкой и хриплым голосом пояснил:
— Ужасный слабак, да? Просто это… это ещё сложно принять, прости. Я, — он опустил глаза вниз, провёл рукой по волосам, потом сжал их в кулак, словно хотел выдернуть, — я… это всё просто сводит
Потом всё произошло слишком быстро: Креймер, схватив Джона двумя руками за пальто, притянул его к себе и припал к его губам так, как припадает к бутылке воды заблудший в пустыне на пару деньков. Слёзы ещё текли и отравляли этот поцелуй; но Чес потихоньку принимал это в себе, наверное, а Джон решил уже и не думать об этом, а просто и безотчётно любить этого паренька, какой бы любовь ни была сложной или неуместной. Но всё-таки что-то было в этом спрятанном от лишних глаз счастье невинное, даже наивное и несколько трогательное. Константин не мог предугадать, что будет впереди, но ясным оставалось одно чувство: Ад они прошли, наконец, отыскали место друг друга в своих сердцах и теперь всё просто обязано идти в гору. По крайней мере, в это чувство хотелось свято верить именно сейчас.
========== Глава 27. Хайд равно Рай? ==========
Спокойно прожить жизнь — вот что сегодня кажется самым невероятным приключением.
«Триумфальная арка» Эрих Мария Ремарк ©.
Поддерживая друг друга, Джон с Чесом, стараясь как можно быстрее, шли по берегу реки в сторону течения. Не так давно они заметили дым, который упорно пытался слиться с белыми облаками, но не сумел. Проблеснула надежда, что это не просто хаотичный пожар, а искусственно разведённый людьми костёр. Людьми… уже хоть какими-нибудь. На первое время Джон был согласен уже и на секту. Надежда стала потихоньку угасать, когда они шли уже долгое время, дым быстро рассеялся, словно устыдившись того, что его было видно со всех сторон, а хоть что-то, похожее на людское селение, так и не появлялось. Голод, на время подавленный водой, теперь вновь усилился, а ужасно неудобная ночь теперь давала вовсю знать о себе: болели мышцы спины, шеи, ног, горло было простужено, а усталость валила с ног. Чесу было ещё хуже: помимо всего перечисленного, у него жутко ныли места ударов, царапин, а ещё прихрамывала одна нога. И это вкупе с моральной измотанностью, помутившимся рассудком из-за долгого отсутствия нужных лекарств. Джон удивлялся, как это он ещё вчера смог собрать мысли в кучку и сказать то, что в какой-то жалкий миг перевернуло их судьбы. Наверное, только это и было здравым в его памяти…
Река словно куда-то медленно спускалась; в этой части лес стал куда гуще, а птицы, видимо, до этого места не долетали — стояла полная тишина, изредка прерываемая порывами ветра и разбавляемая журчанием реки. Джон вглядывался вглубь леса, думая, может, люди спрятались там, но ничего, кроме серых длинных стволов, пожухших крон, низких кустарников и бесконечно повторяющегося такого пейзажа, не видел. Зато воздух здесь был что надо, особенно так казалось после запрелой вонючей камеры и пыльной грязной площадки, где они гуляли.
Неожиданно Чес отпустил его, сел прямо на землю и вздохнул. Выглядел он бледно и болезненно. Джон присел на корточках рядом.
— Я больше не могу. Вдруг мы идём туда, но это был лишь просто пожар? Вдруг люди вообще в другой стороне?.. Стали бы они так привлекать к себе внимание… — он потёр лицо, стараясь взбодрить себя, потом вопросительно глянул на Джона.
— Мне хочется верить, что это не пожар. Я не знаю, для чего они могли развести такой заметный костёр: может, по ошибке, а может, специально сделав маячок для таких, как мы. К тому же, узнать и дойти осталось совсем немного — по моим предположениям, мы можем увидать их уже где-то через километр или меньше, — Джон покачал головой. — Если же это окажется ошибкой, будем думать. По крайней мере, какая-никакая вода у нас есть, а еда… первое, что приходит на ум, ягоды. Я заметил, когда мы шли, пару кустов со съедобными.
Видно было, что Чеса это слегка подбодрило. Они посидели ещё пять минут и снова, вздыхая и превозмогая боль, двинулись в путь. Джон понимал смешанные чувства своего напарника: упивание чем-то эфемерным уже прошло, ровно как и счастье от этого, а остался только страх заблудиться в этом лесу и умереть с голоду после того, как, казалось, все круги Ада были позади. Видимо, специально для них судьба придумала ещё один. Джон же уже на полном серьёзе говорил ей «Хватит»; его, конечно, уже не смущало, что он разговаривает с судьбой — после всего это могло считаться даже нормой.