На осколках разбитых надежд
Шрифт:
— Не думай об этом, — сказала ей твердо та. — Не лез бы к нам, не сгинул бы. И что тебе за дело до думок Урсулы? Да хай с ней! Нет нам дела с тобой до немчуры! Тьфу на них!
«Интересно, — думала Лена позднее, когда осторожно шла к музыкальной комнате, где ее ждал Рихард. — Что бы сказала Катя, признайся я, что делаю сейчас?» Нельзя сказать, что ответ не приходил в ее голову, но он тут же растворялся в свете нежности глаз Рихарда и в тепле его широкой улыбки.
— Ты знаешь, что Тюрингия — волшебный край? — спросил он Лену, когда они сидели у огня — Лена в кресле, а Рихард на ковре напротив нее,
Об этом авторе Лена даже не слышала, потому покачала головой, любуясь игрой отблесков огня в светлых волосах Рихарда. Как и прежде, она предпочитала молчать, боясь разрушить хрупкое очарование момента.
— Я обязательно дам тебе его книгу, ты непременно должна прочесть их. Так ты узнаешь часть души этого края и его уроженцев. Помнишь, я говорил тебе о лесной деве, когда мы встретились? Там есть история и о ней.
— Тогда мне надо прочесть эту книгу, — с улыбкой сказала Лена. Оба немного посерьезнели, когда вспомнили одновременно о первой встрече. Первым молчание нарушил Рихард.
— Я должен извиниться перед тобой за свое скотское поведение. Нет, не возражай. Я был зол на тебя, хотя теперь понимаю, почему ты не сказала мне правду. Просто я… так давно не испытывал тех эмоций, которые вдруг проснулись тогда, не чувствовал себя таким живым. И разозлился, когда понял, что поверил в невозможное.
— Я понимаю, — тихо произнесла Лена, отведя взгляд от его лица. Она могла себе представить себе его острое разочарование, когда он узнал, что она русская работница.
— Расскажи мне о Советах, — вдруг попросил Рихард. — Я никогда там не был, а все, что читал о твоей стране, полагаю, не совсем верно. Расскажи, где ты родилась и как росла. Расскажи о том, что ты читала в детстве.
И Лена осторожно начала рассказывать ему обо всем, что его интересовало. О том, как часто переезжала ее семья, следуя за отцом — инженером-строителем, занятым на огромных стройках. Как поступила в младшем школьном возрасте в Московское хореографическое училище и упорно занималась, мечтая стать примой в Большом театре. Как получила распределение в Минск, но так и не вышла на сцену. А еще рассказала об истории молодого государства Советов, с гордостью упоминая о многих достижениях, которых достиг народ всего за десятилетия.
— Интересно выходит, — задумчиво сказал Рихард. — Обе наши страны избавились в начале века от монархии. И обе заново собирали по кусочкам свою территориальную целостность после Первой мировой войны, возрождали экономику и укрепляли независимость. Поднимались как Фениксы из пепла. Жаль, что Сталин…
— Но они разные, Рихард! — прервала его Лена. — В моей стране все равны, независимо от происхождения, национальности и цвета кожи. Никто не преследует их, и уж тем более!..
На лбу Рихарда тут же появились ровные морщинки, и она поспешила увести разговор в другое русло.
— Даже фильм был об этом. «Цирк» называется. В нем снималась Любовь Орлова, очень известная актриса в моей стране. А еще Сергей Столяров. В него были влюблены все девочки моего курса.
— И ты? — усмехнулся Рихард.
При
Никакого прошлого. Никакого будущего. Для них есть только настоящее.
— Ты был рожден здесь, в Розенбурге? — спросила Лена, и Рихард кивнул в ответ.
— Все фон Ренбек рождаются под крышей замка. Такова традиция. Хотя она уже давно нарушена, ведь самый первый замок рода стоял на другом краю озера. Со временем он стал слишком мрачным и холодным для одного из моих предков, и он выстроил этот дом. Правда, среди прочих кирпичей использовал камни старого замка, так что… Моя мать сначала противилась рожать здесь, а не в Берлине, но позднее уступила традиции. Просто привезла с собой столичную акушерку, когда пришло время подарить роду наследника.
Лена вдруг вспомнила слова баронессы о долге Рихарда. Для этого в замке сейчас гостит Мисси. Чтобы Рихард заинтересовался ее персоной в качестве будущей супруги и матери очередного наследника рода фон Ренбек.
— Ты хочешь детей? — сорвалось с губ Лены прежде, чем она успела сообразить несуразность и двойной смысл своего вопроса. К ее облегчению, Рихард даже бровью не повел. Просто пожал плечами, помрачнев. Снова между бровями Рихарда залегли знакомые Лене морщинки.
— Я не задумывался никогда об этом. Смысл в том, что желания никогда не имеют значения. Ты просто обязан иметь детей. Это твой долг перед фамилией и титулом, пусть он даже упразднен теперь. Но я знаю точно, что у меня не будет детей сейчас, пока в мире идет война. Это не то время, чтобы рождались дети.
Лена сама не могла объяснить, почему почувствовала такое острое разочарование и горечь при его ответе. Словно он этими словами отнял у нее что-то. Она открыла было рот, чтобы возразить, как он вдруг выпрямился резко, а потом и вовсе вскочил на ноги.
— Дьявол, я думал, в Рождество…
А потом и Лена услышала то, что распознало в тишине ночи чуткое ухо Рихарда, бросившегося к выключателю на стене. Гул самолетов. Приглушенно-угрожающий. Медленно наплывающий откуда-то издали. Ее сердце замерло от ужаса, буквально парализовавшего ее. Она не могла даже пальцем шевельнуть. Только сидела и смотрела на Рихарда, который, погасив свет, подбежал к окну и распахнул створки в зимнюю темноту. Высунувшись по пояс, он напряженно прислушивался к этому гулу и вглядывался в черное небо, которое где-то вдалеке уже рассекали лучи прожекторов.
Дом тоже проснулся от полуночного сна. Захлопали двери на втором этаже, зазвучали тяжелые шаги на лестнице. Послышался голос баронессы, зовущий сына, затем вскрикнули испуганно девушки, когда раздался первый далекий разрыв. И Рихард, на какое-то мгновение задержавшись у Лены, испуганно застывшей в кресле, вышел вон из комнаты. Она даже не сообразила сразу, что осталась одна, настолько было велико ее потрясение от давно забытого звука налета. А потом за распахнутым окном разрывы стали следовать друг за другом глухой непрерывной волной, и гулко заработали зенитки в ответ.