На осколках разбитых надежд

Струк Марина

Кто была эта женщина? Какой она была? Красивой? Ну, разумеется. Была ли она успешной на сцене? Должно быть.

В Лене вдруг вспыхнула такое острое чувство неприязни и к этой неизвестной ей балерине, и к Рихарду — за то, что целовал кого-то так же, как ее, за то, что в его жизни были и другие. Помимо Адели, с незримой тенью которой уже успела как-то свыкнуться.

Лена отшатнулась от его руки, когда он попытался коснуться ее снова, чтобы успокоить. И это явно не понравилось Рихарду.

— Я не буду оправдываться, — вдруг произнес он резко, поднимаясь с

кровати. Колода карт была небрежно брошена на комод, растеклась бумажным ручьем возле музыкальной игрушки с балериной, ставшей предметом из разногласий. — В моей жизни были женщины и помимо Ютты. Она была (и есть сейчас, полагаю) балериной Берлинской оперы. Мы познакомились на празднике Лета в Каринхалле [39] . Мимолетный роман. Ей льстило, что за ней ухаживает офицер люфтваффе, только-только получивший награду из рук фюрера, а мне нужно было отвлечься от фронта.

39

Усадьба Геринга в окрестностях Браденбурга, где тот устраивал роскошные праздники, а также создал собственную галерею из украденных из оккупированных стран предметов искусства.

Лучше бы он не говорил этого. Лена тут же уловила связь, до которой сам Рихард додумался только, когда она заявила с горечью в ответ:

— Сейчас ты тоже отвлекаешься от фронта?

Он был сильным и быстрым. Ей надо было бы помнить об этом, когда она попыталась ускользнуть в очередной раз от его руки. Только в этот раз Рихард был не намерен уступать и легко поймал ее за руку, чтобы притянуть к себе, сбивая покрывало на узкой кровати. После этого он быстро обхватил ладонями ее лицо, вынуждая смотреть на себя — глаза в глаза. Лена ждала, затаив дыхание, что он приведет ей сразу несколько доводов, чтобы разубедить ее. И ей хотелось услышать все эти причины. И хотелось поверить в них.

— Нет, — коротко и твердо произнес Рихард, глядя прямо в ее глаза. Это был единственный ответ, который он давал на ее вопрос, но в этом коротком слове звучала такая решительность, что Лена почему-то поверила. Руки Рихарда вдруг ослабили хватку, стали нежными. Кончики пальцев скользнули дальше, запутались в волосах, ослабляя узел на затылке. У Лены даже мурашки побежали по спине от этого движения.

И вдруг все стало снова безразлично. Его прошлое. Ее прошлое. Он был сейчас с ней. И в эту минуту — пусть только в эту минуту — ей было этого достаточно. Единственное, чего ей было мало сейчас — это его поцелуев. Этого всегда ей не хватало. Сначала легкие прикосновения губ, будто несмелые и осторожные, короткие, вызывающие желание, чтобы он продолжал и продолжал. Но уже совсем по-другому. Чтобы эти поцелуи были дольше и глубже.

Лена прижалась к нему еще теснее всем телом, обхватывая руками его шею. Ей хотелось, как вчера, стать ему настолько ближе, насколько это было возможным. Прошлой ночью она думала о том, что причиной ее странных ощущений был ужас от налета, но она ошибалась, ощущая в себе тот самый накал чувств — странное томление, которое заставляло ее обнимать Рихарда сильнее, запуская пальцы в его волосы. Его руки скользнули по спине ниже, легли на ее бедра и

прижали к своему телу так крепко, что она почувствовала его напряжение.

А потом все снова закончилось. Лена даже издала возмущенный возглас, когда Рихард, обхватив ладонями ее лицо, прервал поцелуй и уперся лбом в ее лоб. Разгоряченная кровь в ее теле требовала другого. Не этих ласковых успокаивающих прикосновений рук к ее лицу и волосам. Не этих легких поцелуев в щеки и лоб. Она чувствовала, что ему сейчас тоже хочется продолжать иные поцелуи и ласки, видела это в его глазах, подернутой дымкой желания, слышала в частом дыхании.

— Почему нет? — прошептала Лена в его губы, целуя его на этот раз первой. Как когда-то целовал он — легкими касаниями губ. — Почему мы остановились?..

— Потому что ты не понимаешь, о чем просишь, — и прежде чем она успела возразить, предупредил. — Завтра и послезавтра я сопровождаю Мисси и ее подругу в путешествии по ближайшим достопримечательностям. Как гостеприимный хозяин, я не могу отказать им.

— Значит, хорошо, что я не приняла пари Иоганна, — произнесла Лена, скрывая за шутливым тоном свое огорчение и легкую ревность, кольнувшую прямо в сердце иглой. И заметив недоуменный взгляд Рихарда, рассказала о разговоре с его дядей.

— Надо было вам раньше переговорить об этом. Не пообещай я матери, я бы подыграл тебе в этом споре, и ты бы получила эту плитку шоколада, — в тон ей ответил Рихард, а потом посерьезнел. — Я бы с большим удовольствием показал тебе эти земли. Густые леса Хайниха с древними пещерами и знаменитым вековым дубом. Айзенах, где родился Бах. Веймар, где работали Гете и Шиллер. И старый замок Вартбург — похожий на тот, что когда-то стоял здесь, на берегу озера. Уверен, тебе понравилась бы эта земля…

Лена только головой покачала грустно, а потом коснулась губами его губ, чтобы стереть этим поцелуем горечь, неожиданно наполнившую ее в этот момент. Она бы с большим удовольствием увидела все это в сопровождении Рихарда, беззаветно влюбленного в свой родной край. Но это было совершенно невозможно. И оба понимали это.

Следующее утро началось непривычно. Не было Биргит. Еще вчера домоправительница, как обычно целый день провела в Розенбурге, следя за работой прислуги, а сегодня не появилась даже после завтрака, после которого Рихард уехал с девушками из замка на своем черном автомобиле. Это было совсем непохоже на любящую дисциплину и порядок немку, потому не могло не встревожить Айке, Урсулу и Лену. Пусть она не питала особой приязни к неприступной Биргит, но все же не желала ей зла.

Только около полудня в замок прибежал Руди, видимо, сразу после учебы — с книгами подмышкой, и передал записку для баронессы от Биргит. Лена нетерпеливо ждала, пока та прочитает короткое послание. Может, хоть что-то та скажет, и станет ясно, случилось ли что-то или нет. Но баронесса промолчала. Только жестом отпустила Лену из своих комнат, и ей пришлось уйти, пытаясь распознать по памяти, как приняла баронесса записку.

Все рассказал Руди, задержавшийся в кухне замка, чтобы съесть кусок яблочного пирога и выпить горячего молока. Оказалось, что его старшего брата избили прошлой ночью около одной пивной в городе, и сейчас тот в госпитале, а родители поехали к нему.