На развалинах мира
Шрифт:
Вторая ночевка пришлась примерно на середине дороги от подвала. Дойти до русла быстрее не получалось из-за препятствий в виде ям, трещин, и всех опасных участков, которые не давали передвигаться так споро, как хотелось. Решив сократить путь – примерно представляя себе, где нахожусь – я повернул круче на юг. Мне казалось, что если пройти оставшуюся часть пути под углом, я значительно выиграю во времени и уменьшу расстояние, отдалявшее меня от реки. Но, увы, верно говорят, что самые прямые дороги – не самые верные. Проплутав, по незнакомым местам, я уперся в преграду – овраг, образовавшийся не столько от последствия землетрясения, сколько за многие тысячелетия до него. Я находился на вершине – если соотнести ее с той стороной оврага, где я в него уперся. Я зло рассматривал эту преграду – на дне во множестве
Я обходил его почти весь день, кляня себя за то, что поддался собственной неосторожности. Ведь я только сейчас вспомнил о том, что уже видел его, когда, в полусумасшедшем состоянии, метался по руинам, в поисках пищи. Вместо того чтобы сократить расстояние, я его увеличил… Спешка всегда могла плохо кончиться, а сломанная нога или вывихнутый палец значили для меня куда больше, чем пара часов, выигранных во времени. Случись что – кто бы мог мне помочь?
В одном месте я наткнулся на танки – было неприятно видеть их здесь, среди развалин, пусть и самих по себе жутковатых, но все же произошедших не в результате военных действий. Они стояли, засыпанные по самые башни. Стволы танков были направлены вниз – что-то очень увесистое упало на них сверху и согнуло сталь орудий. Остался ли экипаж внутри, или успел вылезти наружу – я не стал выяснять. Люки танков были тоже придавлены намертво грудами бетона. Может быть, это произошло после того, как люди успели выйти, а может…
Откуда здесь могли появиться танки? Несколько минут я стоял в растерянности – не связано ли это с тем, что уничтожило и город, и все вокруг? Может быть, военные действия, о которых уже никто не узнает, стремительные и сокрушительные… Но, подумав, отбросил эту мысль, как нелепую – нам никто не угрожал, по крайней мере, столь явно. Да и не вязалось как-то, все происходящее, с ядерной войной – в этом случае было непонятно многое из того, что я видел раньше. Танки могли оказаться здесь случайно – если рядом была воинская часть. Среди руин трудно было понять что-то, что не оставляло бы вопросов, и я, оставив свои раздумья, продолжил путь к реке – благо, до нее уже оставалось совсем немного.
Как назло, опять зачастил дождь. Бесконечная жижа черного и бурого оттенка, оставляющая грязные разводы на моей куртке и мокасинах – я переделал свои меховые сапоги по подобию индейских. Укрывшись под навесом из плит, я стал ждать, пока он утихнет. Дождь временами становился то сильнее, то реже – но не настолько, чтобы продолжать дорогу. Мой взгляд рассеянно блуждал по окрестностям – и упал на ложбину, располагавшуюся прямо передо мной. Там что-то виднелось, похожее на башни, и я заинтересованно поднялся с камня, на котором сидел. Похоже, что здесь тоже произошел провал – типа того, который был на севере. Рухнувшие здания словно находились в чаше, и мне стало интересно узнать, что там такое.
Здесь обрыв был не такой вертикальный, как там, и мне удалось потихоньку спуститься вниз, придерживаясь за торчавшие в земле куски железа и деревьев. Более всего это походило на завод – и я скоро убедился по нескольким надписям на стенах, что не ошибся. Благодаря тому, что вся цепь строений оказалась во впадине, воздушная волна не столь сильно ударила по зданиям, и все разрушения были последствиями той подземной волны, которая прошлась своей гигантской рябью по всему живому. Что-то сохранилось лучше, что-то – хуже. Я рассчитывал найти там, что ни будь – склад готовой одежды, огнестрельное оружие. Я и сам не знал, что меня больше привлекало. Внизу, вблизи, завод оказался очень большим. Мне пришлось прошагать почти три часа по его территории, прежде чем я замкнул круг. На окраинах ничего интересного не наблюдалось – нужно было углубляться во внутрь, туда, где
Сверкали тысячи бутылок, вывалившиеся из грузового вагона. Почти все они разбились при падении, но были и такие, которые остались целыми. Их не смог засыпать ни пепел, ни переносимы ветром, песок. Я не мог сдержать улыбки – как раз этот предмет меня интересовал меньше всего! Это были большие, двухлитровые бутылки со спиртом, сделанные в виде объёмного бочонка, с высоким узким горлом и ручкой, за которую было удобно держаться. Я вздохнул – в другой ситуации, от этого добра, может, и была бы польза, но сейчас? Я никогда не злоупотреблял спиртным, и менее всего мне хотелось увлекаться им сейчас. Впрочем, спирт мог пригодиться – хотя бы как топливо, или в медицинских целях. Но нести его с собой – а вес даже одной бутылки был приличным – я не собирался. Посчитав, сколько примерно осталось неразбитых, я решил убрать несколько бутылок в сторону. Это на случай, если придётся возвращаться тем же путем.
Сложив в яме, которая нашлась неподалеку, двадцать штук, я решил, что этого вполне достаточно, если остальные пропадут. Оставалось ещё около сотни целых, но доступ к ним был более ограничен – приходилось шагать по битому стеклу и рисковать обрезаться, вытаскивая их из-под осколков. Пусть лежат… Возможно – я так подумал – что это был завод по переработке и изготовлению виноводочных изделий. Это объясняло такое количество спирта, уже разлитого в бутыли, а не перевозимого в цистерне. Или это был технический спирт, применяемый в промышленности – но тогда он становился для меня ещё более бесполезным. Пробовать даже не хотелось…
Случайностей, даже счастливых, в природе не бывает – все содержимое этого вагона было уничтожено не только в результате крушения поезда, но и последующего пожара. Огонь, бушевавший всюду, не мог пройти мимо столь лакомой добычи. И как при этих условиях уцелели эти бутылки – было удивительно. Но, раз уж уцелели, более того, попались мне на пути – грех был бы не воспользоваться…
После завода, препятствий, особо затрудняющих мне дорогу, больше не попадалось – я быстро вышел к берегу реки и уже вдоль него направился на юг. Хотя, если судить по изгибу высохшего русла, путь мой пролегал скорее на юго-запад с поворотом более в сторону последнего. Но я хорошо помнил, что, в конце концов, река все равно должна будет сделать поворот в ту сторону, куда я стремился.
Впервые я так далеко отошел от города. За спиной остались темнеющие руины – они стали сливаться в одну сплошную, черную черту, через несколько часов после того, как я вышел из последних завалов. А ведь ушел я от него не далее, чем на семь-восемь километров. Это не было ровной тропой – земля, вздыбленная и вспоротая, упавшие деревья, ямы и рытвины… Нет, тут никоим образом не было лучше, чем в тех местах, где я привык бродить.
В одной трещине, в земле, я увидел, какой может быть сила стихии – на примере трактора, чьи остатки в нем находились. Он не просто был разбит – весь массивный скелет мощной машины, был буквально перекручен, и свернут в штопор. Ничто не могло сопротивляться жутким объятиям внезапно взбесившейся земли…
Расстояние, пройденное мною от города, стало довольно большим – и с каждым шагом скорость стала замедляться, а потом и вовсе упала – я остановился. Если до выхода сюда я и надеялся увидеть что-либо, то мои надежды оказались напрасны. Более того – по сравнению с мертвыми холмами, откуда я пришел, эта, пологая и не столь изрезанная прибрежная полоса оказалась еще мрачнее. Я горько улыбнулся – наивный… Если уж катастрофа уничтожила целый город со всеми его обитателями, если неимоверная сила разломала и сбросила в бездну громадный пласт, вместе со второй его половиной – то разве сила, пронесшаяся тут, могла пощадить эти края? Не было, и не могло быть, ни одного, отдельного загородного дома, или поселка, который бы не постигла общая участь.