На санях
Шрифт:
Как водится, неурбанизированной части населения, людям постарше и понеобразованней все эти ценности были симпатичны; образованные горожане и молодежь, особенно студенты, ворчали, но боялись тайной полиции. (Про органы безопасности подробно писать не надо. Во-первых, и так ясно, какие они при диктатуре, а во-вторых, чья бы корова). Обязательно упомянуть, что из-за тотальной цензурированности прессы средний испанец был плохо информирован о том, что происходит в других странах, и свято верил телевизору. А в общем, жили испанцы бедно и трудно, так что у них особенно и не было охоты интересоваться остальным миром. (Упаси боже никаких намеков. Лишь заметить, что инерционные настроения народа на первом этапе очень усложнили задачу реформаторов).
Про партию на
Партия в Испании была только одна, правящая: Mовьементо Насьональ (Национальное Движение). Ее основал сам Франко в 1937 году.
Это кадровый ресурс, административная и региональная инфраструктура власти. Но партия настолько велика, что в ней существовали разные крылья и настроения, в том числе и реформаторское, поскольку политическая элита, в особенности молодая, не могла не видеть, что Испания — европейский изгой и отстает в своем развитии. Обязательно: никакие реформы были бы невозможны, если бы внутри правящей партии не сформировалось движение за обновление. Революция сверху не может быть проведена без поддержки хотя бы части элит. Одной воли короля Хуана Карлоса было бы недостаточно. Ему было на кого опереться.
2. Перехожу к королю. Тут можно прибавить живых красок — все любят читать про августейших особ, даже члены Политбюро. Главный секрет хорошего доклада — он не должен быть скучным. ЮВ сказал, что мою записку по «испанскому золоту» Бровеносец дочитал до самого конца, а это с ним редко бывает, и сказал: «Кто это у тебя, Юра, такой писатель? Прямо Шолохов».
Про короля Хуана Карлоса следует понимать главное: его положение очень зыбко, потому что испанская монархия лишена главной опоры подобной системы — традиционной сакральности. Последнего настоящего короля Альфонса XIII скинули еще в 1931 году, причем без революции, просто в результате голосования. Бездарный, бессмысленный, ни на что не годный, он тихо уехал, поджав хвост. К 1976 году испанцы отвыкли от монархии — примерно как советские люди к 1962 году, после 45 лет жизни без царей.
К этому нужно прибавить, что испанские Бурбоны страдают от дегенерации, вырождения. Двое сыновей Альфонса XIII болели гемофилией, имели странный характер и погибли, сначала один, потом другой, в автокатастрофах. Еще один родился глухонемым. Единственный здоровый, принц Хуан, объявленный наследником в изгнании, вечно со всеми конфликтует. У него родилась слепая дочь, а один из сыновей, младший брат Хуана Карлоса, кажется, застрелился в 14 лет — темная история.
Детство и отрочество у Хуана Карлоса было специфическое. В восьмилетнем возрасте его разлучили с семьей. Франко объявил наследному принцу, что желает забрать мальчика на воспитание, причем самому принцу в Испанию въезд будет воспрещен. Взамен Каудильо пообещал, что «после него» страна снова станет монархией, и Хуан Карлос, может быть, получит корону, но сначала он должен стать настоящим испанским солдатом.
Совершенно непонятно, каким образом при такой генетике и таком сиротском детстве принц получился столь жизнерадостным и общительным. Впрочем, наши «суворовцы» обычно вырастают такими же, а Хуан Карлос отучился аж в трех военных школах: армейской, военно-морской и военно-воздушной.
Существенно с нашей точки зрения здесь вот что. Король находится примерно в таком же положении, как обычный, некоронованный глава государства. Его не воспринимают как «помазанника божия». В этом отличие Хуана Карлоса от другого современного монарха-реформатора, иранского шаха. Тот правит давно и боготворим населением. Король, то есть пока еще принц, вплоть до октября 1975 года был не слишком на виду и воспринимался испанцами как фигура третьестепенная. (Так что хрен тебе, Сардарян, с твоим иранским опытом — он у нас неприменим. ЮВ будет не Резой Пехлеви, а Хуаном Карлосом).
Хочу обратить особое внимание на личные качества короля, потому что они играют важную роль во всей стратегии реформаторов. Я бы даже сказал, что на личностном факторе построена вся их политика.
Король молод, хорош собой, обаятелен. И правительство использует этот капитал на полную мощность. Таков же и
Суарес раньше руководил аналогом нашего Гостелерадио, очень хорошо понимает силу телевизионной «картинки» и владеет всеми инструментами масс-манипулирования. Когда молодой король и молодой премьер обращаются к народу, публика, даже половины не понимая, готова внимать и верить. Особенно по контрасту со старым, дряхлым, трясущимся Франко. Хуан Карлос и Суарес — зримый облик новой Испании.
Полагаю, что молодость и конфетная красивость необязательны, да и наш народ менее падок на смазливые мордашки (может быть, другими словами, но обязательно ввернуть что-то про необязательность молодости и красоты), однако фактор харизмы при резких политических поворотах очень, очень важен.
Остановлюсь на этом механизме подробнее. У короля тут есть чему поучиться, и дело не только во внешности.
Франко сидел высоко на облаке, он был для людей как бог, далекий и чужой. Хуан Карлос, даром что король, всячески афиширует свою доступность. Никакой помпы, никакого высокомерия, запросто спускается с трибуны в толпу, шутит с людьми, смеется, жмет руки, хлопает по плечу.
Вот характерная сцена, которую я наблюдал собственными глазами, в феврале этого года, в королевском дворце, в день вручения нашим послом верительных грамот по случаю установления советско-испанских дипотношений. На официальной церемонии Хуан Карлос вел себя как подобает королю: парадный мундир, ордена, прямая осанка, вежливая улыбка, за спиной — вытянувшийся по струнке адъютант. А потом, во время банкета, я видел на лестнице, как король весело болтал о чем-то с тем же самым адъютантом, причем тот, всего лишь майор, называл его «Хуанито» и на «ты». Мне объяснили, что они вместе учились в кадетской школе и что король сохраняет приятельские отношения со многими одноклассниками.
Глава советского государства, конечно, не король, но для того, чтобы создать ощущение новизны, близости к простым людям, сердечности руководителю, который затеет передел системы, будет очень важно завоевать симпатию и доверие народа. Это поможет преодолеть трудный период, когда невосприимчивые (или даже прямо враждебные) по отношению к переменам слои номенклатурного аппарата, свыкшиеся с жизнью по старинке, будут ставить реформам и реформатору палки в колеса. Конечно, генеральный секретарь ЦК КПСС не будет и не может быть человеком молодым, в которого, как в Хуана Карлоса и Суареса, влюбляются представительницы женского пола (обязательно оставить, это его развеселит), но не менее эффективен в публичном смысле образ заботливого, любящего отца. Вообще разработка всего блока масс-медиальных мероприятий, формирующих нужное восприятие лидера — то, чему справедливо придается огромное значение в западной, особенно американской политике, — заслуживает отдельной стратегической подготовки. Это — прямая связь между лидером и народом, позволяющая игнорировать сопротивление консервативных аппаратчиков. (Здесь поработать с терминологией. Не должно быть осуждающей интонации в адрес твердых ленинцев. Не «консервативные аппаратчики», а допустим «лица, саботирующие политику партии»).
Испанская особенность «революции сверху» состоит еще и в том, что существует довольно явственное разделение функций между главой государства и главой правительства. Всю техническую, то есть главную работу ведет премьер. Король представительствует перед народом. Это сферы, которые смешивать не нужно, они нередко вступают в противоречие друг с другом. Если что-то пойдет не так, шишки посыплются на Суареса, на популярности Хуана Карлоса это не отразится. Премьер-министра можно и сменить, короля — нет.