На задворках империи
Шрифт:
Затопали сапоги, и в комнату заскочил штабс-капитан. Прошло ещё несколько минут, и появился Зимин.
— Ну, наконец-то все собрались, — нахмурившись, проговорил командир эскадрона. — К утру от казаков прибыл новый гонец, который доложил командиру гарнизона последние сведения о персах. Часть из них ушла по тракту в сторону Эривани, какая-то часть обосновалась в Алагязе. Там сейчас стоит вой, у неприятеля много раненых и вывезенных на конях убитых. Кого-то будут хоронить, а кого-то оставят на лечение. Лекарей у персов в штатах подразделений нет, так что пользовать они своих побитых будут сами. Потрепали мы их вчера, господа,
Всё было понятно, и взводным дали час, после чего было приказано в своих колоннах убыть к форту.
Семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого июля эскадрон стоял на своих позициях в спешенном порядке. Коней отогнали в тенёк, драгунам же позволили натянуть тенты на шесты и сидеть при оружии под ними. На фортовых валах оставили только лишь одну пехотную роту, все остальные решено было бросить на сооружение новых укреплений. На третий день работ возле косогора уже высились насыпи с установленными сверху корзинами с песком и щебнем.
— Вот так бы и сразу. — Блохин кивнул на кативших небольшую пушечку — фальконет. — Глядишь, и все бы наши тогда целые остались. А то встречай неприятеля на голой позиции и потом штыком бейся.
— Ну не знай, — усомнился Чанов. — Тогда бы персы всем гуртом прямо к форту ломились, а так видишь, частью спешились и по овражине вдоль ручья побегли. Всё одно побили бы их, конечно, хоть так, хоть эдак.
— Тяни, бревно подложи, тяни-и! — слышалось от ретраншемента.
— Ох ты, у пехоты, похоже, наверх силов нет пушечку затащить, — отметил Ярыгин. — Вона как корячатся.
— Иди да подмогни, — хмыкнул Блохин. — Я за тебя у их благородия спрошу, чтоб отпустил.
— С чего бы это? — насупился Степан. — Нам тут велено позицию крепко держать. У кажного, Лёнька, своё дело должно быть. Им тянуть и копать, а нам, стало быть, всю оборонительную линию от ворога караулить.
— Ой-ой-ой, какие мы важные, — подколол приятеля Блохин. — Ну иди хоть к ручью спустись, воду холодную в ведро набери. Бошки ей прольём да за шиворот наплескаем.
— Не-е, не могу я, Лёня, нога у меня сильно затекла, — отказался Стёпка. — Сам лучше сходи, ты на ногу-то вон какой лёгкий, у тебя быстрее получится.
— Совесть у тебя затекла, Рыжий, а не нога, — оценил такое поведение Блохин. — Скажи вот на милость, и в кого же ты такой масти-то уродился?
— Так в батюшку, в кого же ещё, — почесав свою огненную шевелюру, ответил тот.
— Видать, и он такой же лентяй, как и его сынок, — хмыкнул Лёнька. — Потому-то у тебя и мундир всегда дырявей, конь хуже всех обихожен, а морда грязнее.
— Эй! Ты моего родителя не тронь, а то я не погляжу, что у тебя медалия нацеплена! — воскликнул, вскакивая на ноги, Рыжий.
— Во-о, прошла нога, Стёпушка? Оттекла? — медовым голосом проворковал Лёнька. — Ну так сходи, сходи, сокол ясный, за водицей к реке.
— Иди уже, иди, Рыжий! — хохотали сидевшие под тентом драгуны. — Меньше хитрить да отнекиваться будешь!
— Ну, зараза! — Стёпка показал кулак Блохину и, подняв лежавшее рядом кожаное ведро, потопал к ручью.
— И сколько ещё так персов ждать? — проговорил стоявший рядом с Тимофеем Марков. — А вдруг они всей массой на Артик навалятся, там ведь тоже прямой путь на Гюмри и далее на Тифлис. А могут ведь и с турками у Карса объединиться. Отрежут нам с третьим эскадроном пути к отступлению. Вот будет весело.
— Не отрежут, Димка, — высказал мнение Дурнов. — У Думанис сам Тормасов с основными силами стоит. Если что, непременно ударит по персам. Для того, я полагаю, он и выбрал такую позицию, чтобы к любому нашему посту поспеть. Ладно, одно хорошо, хоть до вечера совсем немного осталось. Ещё пара часов — и смеркаться начнёт.
— Господа, а не перекинуться ли нам в картишки, как в село вернёмся? — предложил Марков. — В столичных салонах сейчас в моду бостон вошёл. Хотя нет, не пойдёт, тут четверо партнёров нужно. А Зимина, — сказал он, кивнув на стоявшего в отдалении поручика, — точно с собой не зазовёшь. Не те мы для него товарищи, чтобы с нами водиться.
— Да можно и в штос сыграть, — подал идею Дурнов. — Только тут куш кратный трём будет.
— Во-от, пока по полтинничку, а там уж как пойдёт! — воскликнул с воодушевлением Димка. — Тимофей, ты с нами?
— Нет, господа, прошу прощения, но нет. Напекло за день, хочу выспаться.
— Эх, с тобой точно кашу не сваришь! — воскликнул огорчённо Марков. — Да ты не переживай, если денег нет, так я тебе ссужу. Потом с будущей трети долг вернёшь.
— Нет, не-е, Дим, вон в других взводах крикни, там точно будут желающие, спроси лучше в них, — твёрдо стоял на своём Гончаров.
— Ну, смотри сам, — с сожалением проговорил прапорщик. — Павел, а у тебя с прошлого раза кувшинчик красного не завалялся?
Двадцатого июля в полдень с Эриванского тракта подскакало трое казаков. Прошло несколько минут, и забегали вестовые, собирая старших офицеров гарнизона.
— Похоже, какое-то известие привезли станичники, — предположил Дурнов. — Погляди, какая суета началась. Только вот с чем они прискакали? Или персы, получив по сопатке, совсем отказались от похода и ушли или, напротив, готовятся большими силами наступать. Тут только одно из двух.
К стоявшей на валах роте пехотинцев, разобрав ружья, встали ещё две. Канониры разожгли костёр и приготовили пальники.
— Значит, всё-таки ждём новый приступ, — оценив приготовления, пробормотал Тимофей. — Пойдёмте к командиру, господа, вон от него вестовой в нашу сторону бежит.
— К потрёпанному воинству Мехмед-Али-хана подошла конница Хусейн-хана эриванского, — довёл до взводных командиров последние сведения Кравцов. — А совсем скоро можно ждать пехоту и фальконеты. Готовимся к бою, господа. Предписано, как и ранее, находиться в готовности к удару в конных порядках.