На задворках империи
Шрифт:
— Это, выходит, Степанович, тебя уже после двадцати в рекруты забрили? — облизывая ложку, поинтересовался Тимофей.
— Двадцать один год только-только вот стукнул, — поведал Клушин. — А тут новый набор Екатерина Ляксеевна объявила. Как раз уж свадьбу готовились с Глашкой сыграть, с родителями её сговорились. Ну вот и вытянул я жребий с крестом на волостном сходе. Два года до этого ведь уже задумывал женитьбу, да в отходном промысле на свадьбу зарабатывал. В Нижнем, в кожевенной артели Капустникова. Не слыхали о таком?
— Не-а. Не слышал.
— Ну да, до Уфы-то от Нижнего, конечно, далече, —
Тимофей, чуть было не опрокинув плошку с масляным светильником, быстро прицепил к поясному ремню саблю и выскочил из небольшой клетушки во двор. Тут уже гомонили драгуны, седлая коней. Вся улица была забита солдатами, перебежав три дома, он столкнулся в дверях четвёртого с Марковым.
— На двор, на двор, Тимох! — Димка махнул рукой. — Павел Семёнович говорит, тесно и грязно внутри.
— Господа офицеры, здравствуйте, доброго утра пожелать вам не могу, едва-едва только полночь миновала, — произнёс, выйдя из двери вместе с Копорским, капитан. — Для нашего эскадрона получен приказ вместе с казаками и местной ополченческой сотней двигаться авангардом перед основным войском. Идём на Шамхор, именно в Шамхорскую долину через Нахичевань и устремился Аббас-Мирза. Если он туда сможет пройти вперёд нас, ему откроется прямой путь на Тифлис. Да и гарнизон Елисаветполя окажется отрезанным от основных сил и будет тогда окружён, а в нём сейчас от силы только лишь две роты из Троицкого мушкетёрского полка стоит. Сколько они смогут продержаться против двадцати тысяч персов? Строим взводы в походную колонну и ждём команду. Фланкёры в голове идут. Господин прапорщик, — обратился он к Гончарову. — Вы нас не дожидайтесь. Местная сотня пошла, и вы за ними, ополченцы тут все дороги знают, так что за ними старайтесь держаться. Всё, господа, можете идти к своим подразделениям.
Глава 12. Есть след!
— Четвёртый взвод, седлай коней! — крикнул, подходя к тёмной колышущейся массе Тимофей. — В походную колонну по двое, отделение Кошелева в голове!
Перехватив поводья у Клушина, он вставил левую ногу в стремя и запрыгнул на коня.
— Пошли-и! — И чуть ускорился, ведя взвод к выходу из села. — С дороги!
Янтарь сам принял чуть левее, обходя роту егерей.
— Осторожнее! Стопчете! Куда прёте?! — донеслись крики и ворчанье от колышущейся людской массы.
— Рот закрой! — рявкнул ехавший за спиной Тимофея Кошелев. — А то сейчас коней в намёт пустим! В сторону отойди-и!
На выходе из села от караульного поста к драгунам подбежал мушкетёрский унтер.
— Старший кто? — крикнул он, пытаясь разглядеть людей в темноте.
— Прапорщик Гончаров, Нарвский драгунский, — громко назвался Тимофей.
— Младший унтер-офицер Овечкин, Саратовский мушкетёрский полк, — представился пехотинец. —
— Понял, благодарю, братец. Скоро капитан будет эскадрон следом вести, ты доложи ему, что мы вслед за местной сотней двинулись.
— Это само собой, вашбродь. Доложусь. Рогатки убирай! — крикнул он, обернувшись. — Совсем их убирай! Сейчас всё войско из села начнёт выходить!
Конных ополченцев нагнали часа через три в небольшой долине у ручья. Сотней это подразделение можно было назвать с большой натяжкой. Десятков шесть от силы, при холодном оружии из сабель и пик, на разномастных конях и в худой, рваной одёжке. Только лишь у самого сотника виднелся за спиной старенький карабин, у коня же сбруя была неплохая, ничуть не хуже драгунской.
— Давид Сарксян, — с важностью оглядывая подъехавшего русского офицера, произнёс командир ополченцев. — Мой сотня. — Он гордо кивнул на отдыхавших всадников.
— Прапорщик Гончаров Тимофей, — улыбнувшись, назвал себя драгун. — Передовой полковой дозор.
— Почему так долго ехать, бояться темнота, да? — нахмурившись, спросил его сотник. — Мы долго ждать, совсем устать, спать хотеть.
— Как положено ехали. — Тимофей посмотрел ему прямо в глаза. — Почему сами нас не дождались у выезда из села? Вам, местным, дорога эта известная, а для нас она новая, ещё и в ночи.
— Луна светить! — презрительно фыркнул армянин. — Ехать за нами. — И повернулся поправить у коня седло.
— Взвод, полчаса передышка! — ничего ему не ответив, скомандовал Гончаров. — Коней напоить, самим оправиться!
— Ехать! Долго вас ждать! — возмущённо выкрикнул, обернувшись, сотник. — Без вас уйти, потом большой генерал жаловаться.
— Жалуйся, кому хочешь. — Тимофей сплюнул и повёл коня к ручью. — Без вас теперь днём до Делижана доберёмся.
Сарксян что-то возмущённо вопил на своём, но Тимофею уже было не до него.
— Овса пока не задаём! — крикнул он, зачерпывая в ведро воду. — Подковы всем проверить, упряжь оглядеть. Скоро в горы зайдём, чтобы у каждого был порядок.
Шушукались неподалёку ополченцы, ходил, покрикивая в отдалении, их сотник, драгуны же, сделав всё, что было нужно, прилегли.
— Гляди, Васильевич, какая важная птица. — Чанов кивнул на сотника. — Как цапля с карабином туда-сюда снуёт, красуется, нашему командиру дерзил. Может, отдубасить его и карабин отобрать? Хороший так-то карабин, хоть и пошарпанный. Казакам за рубь али за полтину толкнуть можно.
— Дурью не майся, Ванька, — проговорил с досадой Кошелев. — Только вот глаза прикрыл, а тут ты с этим носастым. Нужно будет, так командир его сам осадит, с него, небось, станется. Видишь, ежели терпит, значит, так оно надо. Нам с этими скоморохами ещё несколько дней рядом ехать, дорогу-то нужную только они одни знают.
— Взвод, подъём! — разнеслась громкая команда. — Походный порядок тот же, оружие держать наготове!
— Ну вот, а ты, Васильевич, дремать хотел, уже глаза прикрыл. — Вставая, Чанов потянулся и пошёл к своему стреноженному коню.