Начало
Шрифт:
— Что сказать хотело? Или ты от страха онемело?.. Точно. Мужик в отражении. Вспомнил сегодняшний сон. Вспомнил!
Так и запрыгал от радости, а потом и всё остальное вспомнил. «Водохранилища… Первое, Второе, Третье. Отражение мужичка в конце Второго видел, когда воротился с Кубани. Зачем воротился?.. Пока не вспомнить. Что с мужиком дальше?.. Послал обратно к берегу, чтобы… Поджёг лес? Не то. До этого что-то другое вспомнил. Может, возмущался, что не в зимний сон попал?.. Про это тоже вспомнил, а ещё?
Ёшкин-кошкин! Я же про
Нет, не мультик. Всё было по-настоящему, только я понимал, как мультик. Чтобы не свихнуться, как дед говорит, а разумом окрепнуть.
Только их не двенадцать, а пятнадцать. У них ещё три сестры, как у Чехова какого-то. Три сестрёнки, справные бабёнки.
Тьфу, на меня. Я тогда был в сарафане, только, слава Богу, без косичек и бантиков. А они все мимо смотрели. Созерцали что в себе происходит. Но на моё “мужики” выдали поклон оскорбительный.
Во даю. Додумался, что и поклоном оскорбить можно.
Стоп. Вспоминаю дальше.
А дальше меня в космос запустили. Что-то схохмил, как и сегодня во сне. А сегодня, что схохмил? Хотел по берегу пробежаться и на зязябр посмотреть?..
Каких ещё зязябр? Динозавров, что ли? Так они меня…
Стоп. Назад. А куда назад? В сегодняшний или в тот сон?.. В тот.
Лечу в космос, и конец? Нет. Что-то ещё было. Хохот. Точно. Они так надо мной хохотали и животами трясли, что…
Так вот, почему землетрясение было. Из-за меня. Что такого брякнул, от чего у нас поросёнок с лестницей в осадок выпали?.. Осторожнее с языком надо. Так и конец света накликать не долго.
Улетел, а дальше проснулся? Конечно. Только до пробуждения мне голос нашёптывал: Скефий, Татисий… Дальше не помню. Значит, это мама Кармалия шептала. Значит, она хочет, чтобы деток её по именам звал, а не по номерам.
А сегодня с отражением беседовал, и что потом? Что-то про…
Иттить колотить! Кубань-то наша – Река Времени.
Только, кажется, и сегодня надо мной миры хохотали. Что же делать? Как-то раскис от воспоминаний. Снова под одеялом обмозговать всё, что вспомнил?
Неохота. Бежать без оглядки хочется от знаний таких. И как во сне, хоть в прошлое бежать, хоть в будущее.
В прошлое запрещено бегать. Там зязябры.
Нет, не поэтому. Чтобы ничего не переменить в будущем, которое сейчас настоящее? Скорее всего. А в будущее, значит, можно? Только не за деньгами. Ясное дело. А если Скефия о такой экскурсии попросить? А об этом, вообще, можно просить? Как-то же они такое делали.
И их потом, как тараканов…
Стоп. Это я сейчас про Калик? Мне же вчера дед задание дал: розыск Последнейшего. Ещё с одиннадцатым сказал нельзя, а то…
Батюшки! Я же контуженный был от всего, что он наговорил. Не хочу ничего вспоминать. И к деду не хочу. К одиннадцатому хочу. С ним потолковать, новостями поделиться. Тогда и остальное вспомню.
…Ой,
— Мир Скефий. Не мог бы ты меня закинуть в Татисий, и чтоб не нужно было в подвал переться. Чтоб как-нибудь мимо пролететь. Сильно-сильно хочется. И чтоб старый хрыч ничего не узнал. Можно так? — как-то уж очень спокойно попросил я мир о небывалом одолжении.
Потом сидел, разбитый воспоминаниями и жмурился на всякий случай. Надежды, что Скефий дунет теплом и зашвырнёт в одиннадцатый мир, никакой не было. Просто, не хотелось бороться с дедом и его присказками, но и дома торчать тоже было невмоготу.
«Калику, который стал хозяином двенадцати хат с их дворами и огородами, искать не хочу. Один не хочу. Вот если бы…» — не успел додумать, как услышал испуганный голос одиннадцатого брата.
— Ты что тут делаешь? Как зашёл ко мне? Когда?
«Сплю, значит. Полёт в Татисий отменился», — только подумал и тут же получил звонкую оплеуху.
— Чур меня! — вскрикнул я и вскочил с кровати. — Меня что, по-настоящему к тебе перекинуло?
Пока одиннадцатый моргал ничего не понимавшими глазками, мне в лицо дунуло теплом.
— Ура! Заработало! — проорал я не своим голосом и запрыгал.
— Что заработало? Что? — пытался соседушка поймать меня в охапку, а я вырывался и прыгал, стараясь достать белёный потолок.
— О сокрытии, небось, не думал. А мои все дома, — взмолился напарник.
— Значит, веришь, что меня на твою кроватку закинуло?
— Ты и разыграть мог. Прокрасться, как вор.
— Кого из нас скрывать будем? — попытался я наладить разговор.
— Кого хочешь, — отмахнулся одиннадцатый.
— Хочу, чтоб ты сам попросил у мира. Так правильней будет. И сам решай кого, тебя или… Опять тебя.
— Точно не розыгрыш? — всё ещё сомневался напарник.
— Проси уже. Работа ждёт.
Когда я услышал, как сосед обращается к миру с просьбой о сокрытии, вспомнил слова деда о том, что коренника родной мир почти никогда не прячет.
«Вот незадача. Ну и ладно. Сам сделаю, — решил я и мысленно попросил: — Мир Татисий, прости нас, неразумных за баловство. Я сегодня уже выклянчил у твоего брата запретное для нас. И к тебе разреши за подобным обратиться. Сокрой, пожалуйста, своего посредника».
— Ответил мне, — радостно доложил одиннадцатый.
А я смолчал о том, что тоже почувствовал тёплое дуновение Татисия, одиннадцатого по-нашему счёту, и второго по счёту мамы Кармалии.
* * *
Я настоял выходить из дома поодиночке, на всякий дисциплинарный случай. «Ну знаешь ты имя мира, но наглеть-то не нужно», — сказал себе и спланировал бегство. Но всё пошло наперекосяк. Хоть и умным себя считал, и на голове у меня два уха, а не как у всех – пара, но то, что у нас на двоих всего пара, но уже сандалий, как-то на ум не пришло.