Начало
Шрифт:
— Значит, из меня никакая не жаба вырастет, а я, просто, таким головастиком стать должен? — спросил я, когда она замолчала и отвернулась.
— Да, — коротко и как-то безнадёжно ответила всемирная мама.
— Значит, в жизни всё не просто так?
— Сама жизнь – это уже не просто так, — молвила Кармалия что-то уж больно для меня мудрёное.
— Значит, у моей бабули было бы целых девять миров. Если бы они все выжили. — ужаснулся я от озарения. — Почти, как у вас первенцев…
Кармалия после моих
Схватила меня на руки, подбросила, как пушинку высоко-высоко вверх и радостно заголосила:
— Вот почему я люблю тебя. Головастик, ты и есть Головастик. Всё понял своим умишкой-мальчишкой. А не только за то, что при рождении Скефию и мне два кукиша показал, — ликовала она и всё выше подбрасывала меня, как подбрасывают мамки грудных малышей на каких-нибудь их материнских радостях.
«Что такого опять сморозил? За что меня в космос?» — недоумевал я, когда мировая мама так высоко меня подкинула, что опять полетел кверху тормашками в хорошо знакомый космос. Я видел её удалявшуюся и улыбавшуюся моему полёту и пытался попросить о том, чтобы хоть чуточку, но запомнить этот сон.
— Мама, можно я запомню? Ну, можно? Можно я всё запомню?.. Мама-а!..
Кармалия стояла и улыбалась, а я летел и просил…
* * *
— Сынок, проснись. Тебе кошмар приснился? Зачем меня зовёшь? — трясла меня за плечо уже моя мама и пыталась разбудить.
— Это ты, мам? — спросил я, сначала приземлившись, а только потом проснувшись.
— Кто же ещё. Зачем звал? Так громко кричал «мама-мама», что я вскочила и к тебе, — обрадовалась моему космическому возвращению мама.
А я-то как обрадовался.
— Мам, ты у меня такая красавица. Подольше бы так было, — кое-как выговорил я и повис у неё на руках обессиленный и счастливый.
— Спасибо тебе, сыночек, на добром слове, — сказала мне мама и, поцеловав, уложила в кровать.
«Все мамки одинаковые», — успел я подумать, засыпая безмятежным сном головастика.
Глава 29. Допрос
— Вставай. Тебя там Павел дожидается, — донёсся сквозь дрёму отцовский голос.
— Встаю уже, — буркнул я и зарылся носом в подушку.
«Вот и пришёл день расплаты, — подумал о предстоявших объяснениях с дедом. — Какой неугомонный. Невтерпёж ему доклад о встрече с Каликой послушать. Будто вчера что-то непонятное ему нагородил о несчастье…
С кем? Точно знаю, что не с Богом. А жаль.
Рад конечно, что с нашим Богом всё в порядке. Тогда с кем, с богиней? А кто у нас богиня? Стоп. С какой-то тётенькой, которая сама к нам…
Никак не вспомню. Но ведь Калика…» — мне не дали додумать и снова окликнули.
— Ты идёшь?
— Иду! — заорал я, как полоумный и выпрыгнул из кровати с такой силой, что за пару шагов долетел
Я обмер: всё, что творилось в зеркале, выделывал кто-то другой. С воплем «Чур меня!» отпрыгнул от трюмо куда-то в сторону и, наверно, обо что-то крепко ударился, после чего на какое-то время отключился.
Когда очнулся, не сразу взял в толк, что куда-то шагал из дома. Только во дворе окончательно пришёл в себя, когда отец поймал за плечо и строго спросил:
— Тебя на рыбалку не ждать? Снова пойдёшь подвал ремонтировать?
— У меня сегодня дела. Вот завтра…
— А у меня каникул нет. Это ты до сентября вольный стрелок, а в моём тире только по выходным стрелять можно. Или к бабушке в Михайловку, или, как сегодня, на рыбалку.
Ладно, подожду, пока Серёжка вырастет. Тогда он со мной ездить будет, а ты иди к своему деду, расскажи про такую победу, — оборвал разговор папка и продолжил собираться на канал.
«Какую ещё победу? — недоумевал я, очнувшись окончательно. — В чём дед победил? В споре? В игре? Тьфу!» Отмахнулся от мысли, что Павел выиграл меня у родного отца, отчего я на целый день в полном дедовом распоряжении.
Настроение испортилось, и я уже не мог вспомнить отчего. То ли оттого, что показалось в зеркале, то ли оттого, что меня так бессовестно проиграли.
Отделавшись от мамы с её завтраком, побрёл в сторону Америки и мысленно завернул себя в сверкавшую обёртку.
— Где ты, американский американец? Почему твой штат-постамент беспризорный? Выходи, получи приз, — начал звать деда, не заходя во двор. — Ты посылал за мной или нет?
— Изыди, — донеслось из двора.
— Но чтобы Паша бросил жить? Тому не быть, — процитировал я Калику и вошёл в калитку.
Дед кряхтел в сарае, будто что-то тяжёлое перетаскивал.
— Занят? — спросил через закрытую дверь с цифрой XII.
— Заходи! — скомандовала деревяшка голосом деда.
Я поклонился, как научился у миров в зимнем лесу, ещё и ручкой заполировал.
Когда ввалился в сарай и увидел на одном из табуретов вспотевшего и тяжело дышавшего деда, понял, что никогда не узнаю, чем он занимался, потому как всё вокруг осталось прежним. Всё, кроме деда, напротив которого стоял второй табурет, предназначенный для допроса.
— Физкультуру делал? — спросил я вместо приветствия.
— К Нюрке мотался, когда тебе не дождался, — выдал дед первую рифму.