Надежда Тальконы
Шрифт:
— Спасибо, Праки Надежда, — обрадовалась девушка и скрылась за дверью ванной, — я сейчас, я всё быстро приготовлю!
Надежда тяжело вздохнула:
— Ничего не поделаешь, придется терпеть няньку. Но только ради тебя, Аллант, только ради твоего спокойствия. Если для этого нужна свадьба, то пусть будет свадьба.
Эти слова она твердила про себя, как заклинание, терпя старательную надоедливость Бетины. На следующее утро, умирая от безделья, Надежда слонялась из комнаты в комнату и мимоходом включила инфоком. На экране был парадный портрет Алланта, а бодрый баритон за кадром вещал:
—
Надежда нажала на выключатель и, рухнув на диван, яростно стукнула кулаком по колену:
— Репортеров только на свадьбе не хватало! — и повернулась к робко замершей Бетине, — слушай, ты замужем?
— Да, Праки Надежда.
— Тогда расскажи мне, пожалуйста о свадебном обряде. Нельзя же подставлять Алланта. Постарайся вспомнить нюансы, на которых я могу сделать что-нибудь не так. Я, честно сказать, знакома с вашими свадьбами лишь по паре фильмов.
— В некоторых фильмах свадебные обряды показаны очень подробно. Может быть, Вам стоит ещё кое-что посмотреть? Я знаю несколько таких фильмов, заказать?
— Заказывай, — согласилась Надежда, — а пока расскажи, что знаешь сама.
— Для невесты считается позором, если она не сумеет освободиться сама или упадет в обморок. Случаются и такие ситуации, когда невеста помогает освободиться жениху. И это для него пятно на всю жизнь, такое не забывают. А уж вовсе стыдобушка, когда трусят оба. Им приходится позориться до наступления темноты. До ночи никто не вмешается и не поможет, а издеваться будут все.
— Ну, до этого, я думаю, у нас дойти не должно. — усмехнулась Надежда, представив ситуацию.
Бетина заказала целых пять душещипательных любовных мелодрам, и Надежда, вооружившись пультом, полдня просматривала их целиком и отрывками, пока не поняла, что, пожалуй, опозориться не должна бы. Она приготовилась скучать до самого утра, но неожиданно нагрянули гости. И не с пустыми руками. Пожаловал Геранд со своей супругой, которая, как села в дальнее кресло, так и не встала до конца визита и не изронила ни слова. Лишь плотное и колючее, почти осязаемое, облако недовольства и отчуждения окутывало её.
Геранд привез потрясающий ювелирный комплект из колье, длинных, спадающих искристыми каскадами серег, изящной с подвесочками диадемы и перстня с крупным, сложной огранки камнем. Всё это переливалось и сверкало оригинальным сочетанием бриллиантов и голубых топазов.
—
Они болтали весело и непринужденно пока Шоракси, окончательно потеряв терпение, не взвилась с кресла.
— Геранд! Поехали отсюда! У меня болит голова!
— Давайте, я попробую помочь Вам, — простодушно предложила Надежда, — я умею снимать боль.
— Ещё чего! — презрительно фыркнула Шоракси и устремилась к дверям настолько проворно, что сразу стала видна надуманность причины ухода. Больной человек с такой резкостью движений перемещаться не стал бы. Геранд, коротко извинившись, последовал за супругой. Визит наследников престола был окончен.
Утром Надежда позволила себе немного поваляться в постели. Бетины не было слышно, да и день предстоял напряженный.
Когда она поднялась, выяснилось, что её терпеливо ждет целая делегация, очень тихо сидящая в прихожей: парикмахер, визажистка и тот же модельер, успевший-таки выполнить заказ. Платьев было два: нежно-розовое, воздушно-кружевное для свадебной церемонии и ещё одно, голубое, чуть более скромное, но не менее изящное и красивое.
Надежда вздохнула и приготовилась терпеть, чувствуя, что ещё не скоро отделается от этой компании. Она покорно облачилась в свадебный наряд, удивленно отмечая, что платье, сшитое в такой спешке и без единой примерки, было точно по фигуре и именно таким, как уговаривались. Двойная кружевная широкая оборка по рукавам чуть выше локтя, по вырезу и на пышном подоле, вышитый цветочный орнамент розовый по розовому, широкий пояс, что завязывался сзади на большой бант, обтягивая и без того тонкую талию.
Она закрыла глаза, стараясь отключиться от внешних ощущений и безропотно ожидая, когда ей сделают прическу и нанесут макияж.
Должно же всё это когда-нибудь кончиться! И конец мучениям, похоже, был уже близок, потому что обнаженной кожи шеи и груди коснулись холодные камни колье. Надежда открыла глаза и впервые после начала процесса посмотрела в зеркало. Оттуда оценивающе улыбнулась практически чужая, вполне светская красавица с пышной прической и мастерски нанесенным макияжем. Она вдела в уши серьги, поданные Бетиной, и чуть тряхнула головой, чтоб посмотреть, как играют камешки в слишком крупных, по её понятиям, украшениях, почти достающих до плеч.
Их наконец-то оставили одних.
— Праки Надежда, — робко попросила Бетина, — Вам, наверное, нужно снять Ваш браслет…
Да уж, джанерский браслет вовсе не сочетался со свадебным нарядом. Она сняла его и протянула Бетине:
— Пусть пока побудет у тебя. — Но это ничего не решило — на левом запястье теперь четко выделялась полоса незагорелой кожи. Нужно было что-то делать и срочно — времени оставалось каких-то полчаса. Даже купить украшение не успеешь. Несколько минут Надежда сосредоточенно смотрела себе на руку, положенную на колено, потом быстро повернулась к Бетине: