Надежда Тальконы
Шрифт:
— Я понимаю, каждый из Вас ждет, что свершится чудо, и жизнь на планете в единый миг изменится, и наступит всеобщее блаженство. Я не хотела бы Вас разочаровывать, но ничто не меняется сразу. И чтобы мир вокруг, действительно начал меняться, потребуется время и наше с вами общее желание. И не только желание, но и действие. Каждого, начиная от Императора, кончая простыми тружениками Тальконы. Каждый на своем месте должен помнить, что и его вклад будет малой каплей в общем деле. Я желаю Вам мира, здоровья и блага.
Выходили из храма узким коридором, образованном взявшимися за руки охранниками. А вся площадь была запружена радостно приветствующими
— Посланница! Божественная Посланница!
Надежда не могла потом вспомнить что же именно заставило ее в тот момент протянуть свободную правую руку, чтоб на ходу легким скользящим движением касаться кончиками пальцев тянущихся к ней многочисленных рук. Уж лучше бы она этого не делала! До того реальным стало ощущение, что она попала в мощное поле энергоотсоса.
Каждый пытался получить от нее хоть капельку, частичку энергии. И вскоре Надежда почувствовала, что ей становится плохо и начинала уже подозревать, что до машины на краю площади она просто не дойдет. Но сразу опустить онемевшую, словно чужую руку, не смогла, боясь обмануть надежды сотен стремившихся к ней людей, и поэтому только крепче сжала локоть Алланта, на который опиралась. Он мельком взглянул на Божественную Супругу, но ничего не спросил.
До конца коридора ее сил все-таки не хватило, и Надежда запоздало поняла, что лучше все-таки опустить руку, чем упасть в обморок у всех на глазах. Но то, как именно она дошла до машины и села в нее, вспоминала с трудом. И сумела только прошептать еле слышно, уже теряя сознание:
— Аптечку… сти…муля…
А уж кто именно оказывал ей помощь не помнила.
Очнулась на коленях перепуганного Алланта и до самого дворца не пыталась даже приподняться, набираясь сил для бесконечно-продолжительного торжественного приема.
Все-таки, по-умному они сделали, оставив для себя на всякий случай джанерские аптечки. Хорошо бы она выглядела, не будь под рукой стимулятора — средства жестковатого, но надежно и быстро действующего.
И вот, наконец, вечер. Поздний, подозрительно тихий, и можно снять украшения и, встряхнув головой, распустить по плечам волосы, уставшие в сложной прическе.
Надежда отпустила Альгиду и ушла в спальню, где долго, не торопясь, расчесывала волосы. Аллант почему-то слишком медлил и все не появлялся со своей половины. Когда ждать надоело окончательно, Надежда осторожно выглянула из двери. Не нарваться бы в таком полуодетом виде на какого-нибудь позднего визитера или одного из телохранителей мужа. Нет, никого постороннего не было.
Аллант молча сидел в кресле, явно не собираясь вставать.
— Ваша Мудрость, ты что, сегодня вовсе ложится не собираешься? Все не можешь насладиться своим неповторимым величием? — с легкой ехидцей спросила Надежда.
Аллант обернулся с почти испуганным видом.
Видя, что с мужем не совсем все ладно, Надежда подошла и уселась на подлокотник, спросив совсем другим, озабоченно-участливым тоном:
— Что хоть случилось-то? Что с тобой в самом деле?
— Ты… Вы… — Аллант смотрел почти испуганно, — Я и в мыслях не предполагал, что ты… Вы…
— Ну, все, приехали! — раздраженно крутнула головой Надежда, — и этого замкнуло! Аллант, ты что, в самом деле! Что, теперь весь дворец так и будет передо мной ползать на коленях? Сейчас только с Альгидой и телохранителями разбиралась, а теперь и ты туда же! Что мне теперь… Я-то здесь при чем? Ну, я, естественно, понимаю, что
— Но, Божественная Посланница, ведь я же не могу относиться к Вам так, как раньше, когда я ничего еще не знал… И я… — договорить ему не удалось.
Надежда в ярости вскочила, и в этот момент вошел один из телохранителей Алланта с набором для вина на подносе.
— Бакет, вон! — рыкнула на него Надежда.
Дисциплинированного телохранителя, как ветром сдуло. А Надежда за грудки выдернула мужа из кресла и тряхнула, почти вплотную приблизив лицо к лицу:
— Послушай, ты, идиот! — она была в ярости — Несмотря на твой теперешний титул, туп ты до беспредельности! Ты перепутал причину и следствие. Это не Я, это ВЫ все после сегодняшних событий изменили свое отношение ко мне! Это ТЫ не хочешь больше любить меня просто как человека, как свою жену, наконец! Это ты САМ выстраиваешь между нами какие-то идиотские барьеры! Я — не изменилась! Я все та же! А вы… а ты… — и отшвырнула Алланта обратно в мягкие объятия кресла. — А пошел ты… — и, махнув рукой, бросилась вон, едва не сбив с ног Бакета, замершего за дверью. В коридоре она заметалась и, в конце концов, рванула запор окна, кулаком наотмашь ударила по выключателю защитного поля и со второго этажа выпрыгнула в ночной, шумящий под дождем, сад.
Бакет, чертыхнувшись, последовал за ней, на бегу вызывая по браслету ее телохранителей и пытаясь не потерять Рэллу Тальконы в ночных мокрых зарослях. И все-таки, естественно, потерял.
Искали ее впятером, во главе с Аллантом. И вряд ли бы скоро нашли, если бы в одной из аллей им навстречу не попался хрунтер, спешащий во дворец.
Он с поклоном доложил, что Рэлла Тальконы только что взяла из стойла Бади, попросила у него куртку и, даже не позволив оседлать хрунта, ускакала куда-то в ночь.
Аллант остановился и стал звать жену телепатическим контактом, неощутимом даже стоящим рядом телохранителям. Но, тем не менее, он был уверен, что Надежда его отлично слышала, вот лишь отзываться не собиралась. Он уже понимал, что сглупил и извинялся в этом изматывающем контакте и умолял отозваться. Ответа не было.
Мелкий дождь, похоже, утихать не собирался до самого утра. Аллант промок до нитки, устал так, как давно уже не уставал, с самого момента ухода из Патруля.
Телохранители молча и терпеливо ждали, стоя чуть позади и с боков. Прошло не менее двух часов, когда Аллант услышал тихое медленное шлепанье по сырой земле. Мокрая, склонившая шею Бади вышла из боковой аллеи. Надежда вела хрунта в поводу и уже не разбирала, куда ступать босыми ногами. Она была в той самой старой, насквозь промокшей куртке хрунтера, которая была ей великовата, и рукава почти полностью прикрывали кисти.
Она подошла почти вплотную и остановилась, ничего не говоря. Аллант, тоже молча, осторожно разжал ее мокрые ледяные пальцы, высвободил повод и передал его Бернету. Опять же, ничего не говоря, подхватил Божественную супругу на руки и понес домой. Она, тихо вздохнув, положила голову ему на плечо и даже не попыталась обнять его за шею. И ее левая рука бессильно свисала. И он не доверил бесценную ношу ни одному из телохранителей, смущенно шагающих сзади.
Они отогревались в ванной, забравшись в нее вдвоем, и продолжали молчать. Но Надежда, лежа с видом смертельно уставшего, чуть не плачущего ребенка, по крайней мере, не сопротивлялась, когда Аллант осторожно ласкал ее. К утру они помирились.