Надвигающийся шторм

Стоун Кайла

— Говори тише, — попросил Лопес. — Мы делаем то, что они просят. Мы ждем, когда придут «морские котики». Не глупи. Люди гибнут из-за глупости.

— Кто, черт возьми, эти ублюдки? — спросил худощавый белый парень с козлиной бородкой рядом с Лопесом. — Северокорейцы? Выходцы из Восточной Азии? Или это еще одна доморощенная террористическая организация?

— Какая? — Маркс дико жестикулировал, его голос повысился. — Лига защиты национальной гордости, Солдаты Бога, сумасшедшая Армия освобождения Земли? Если они могут уничтожить роскошный круизный

лайнер — значит, никто не в безопасности!

— Говори тише! — Лопес настороженно посмотрел в сторону сцены. Два охранника наблюдали за ними с бесстрастным выражением лица.

Один перекинул винтовку через плечо и направился в их сторону.

Юри притянула дочь к груди. Девочка жалобно пискнула.

— У тебя есть что сказать? — спросил охранник на безупречном английском, без малейшего намека на акцент. Сквозь прорези маски виднелись темно-карие глаза.

— Ты — та самая террористическая мразь, которую нам следовало повесить тридцать лет назад! — вспылил Маркс, наполовину встав со своего места. Он так и не смог выпрямиться.

Выстрел прогремел так близко, что Уиллоу почувствовала, как он отдается в зубах. Она зажала рот руками, каким-то образом умудрившись удержать крик внутри. Он эхом отозвался в каждой клеточке ее тела, сокрушая кости.

Глава 24

Мика

— Ты не должен этого делать, — сказал Мика.

Габриэль только хмыкнул, затягивая стяжки на запястьях брата. Он связал руки Амелии и Мики за их спинами. Они сидели в нижнем ряду кресел, лицом к платформе и массивному смотровому окну.

Амелия рядом с ним не произнесла ни слова. Она почти не двигалась, ссутулив плечи и опустив голову. Мерцающие голубые киты и скаты манта дрейфовали в безветренных потоках над их головами. Темное, сердитое море билось в окно.

— Пожалуйста. — Тысячи мыслей бились о череп Мики. Как это могло произойти? Куда подевался его брат, парень, с которым он вырос? Который заботился о нем, дразнил и защищал его? Кто этот мрачный незнакомец перед ним? — Ты… ты один из них?

Габриэль встал и вытер руки о штаны.

— Я — Патриот. Мы возвращаем нашу страну. Сегодня начинается новая революционная война.

— Я не понимаю. Это политика?

— Нет! — Его рот искривился. — Это жизнь. Жизнь невинных людей. И смерть невинных людей. Сотни тысяч, миллионы жизней. Все мертвы или страдают из-за бездушного, коррумпированного правительства, которое больше не служит народу.

— Нет. — Неверие сдавило горло Мики.

— Народ десятилетиями терпит лишения. — Габриэль прошелся по узкой платформе. — Все знают, что мы болеем раком из-за токсинов, которые эти продажные политики выбрасывают в наши истощающиеся запасы воды. Люди знают, что в мире все меньше и меньше еды за все большие и большие деньги. Планета отравлена. Все знают, все говорят, но никто не действует.

— Наркотики, — потрясенно выпалил Мика. — Вы использовали наркотики, чтобы…

— Мы провезли оружие вместе с наркотиками.

Вот почему они нам были нужны. Я говорил тебе, что это для благой цели. Наркогруппировка существовала годами, поэтому пронести оружие не составило труда. Нужным людям уже заплатили. Они никогда не смотрели слишком пристально. Не думали, что могут пропустить что-то похуже наркотиков.

Мика мог попытаться что-то сделать. Он должен был помешать этому. Так бы и случилось, если бы он сообщил капитану о наркотиках. Расследование выявило бы и оружие. Если бы шесть дней назад на мостике узнали о возможном внутреннем нападении, ничего бы не случилось.

Его терзали чувство вины и горе. Мика пошел против собственной совести. Он позволил своему брату избежать наказания. И тем самым обрек на смерть десятки, если не сотни людей. В его голове пронеслись образы распростертых и искалеченных мертвецов в столовой «Оазис».

— Они убивают людей.

По лицу Габриэля пробежала тень. Рот сжался.

— Во всех войнах есть жертвы.

— Это не война! Это терроризм!

Габриэль покачал головой.

— Лоялисты называли Сынов Свободы террористами в 1770-х годах. Теперь мы именуем их нашими прародителями.

— Я понимаю. Понимаю. Но насилие — это не выход…

— Мика, ты никогда не понимал. И не пытался понять.

— Это несправедливо.

Габриэль присел перед ним на корточки.

— Вот почему я не мог сказать тебе раньше. Но Мика, мы меняем ситуацию. Мы реально собираемся все изменить. Это начало восстания, которое услышат во всем мире. Люди поднимутся. Разве ты не видишь? Коалиция Единства душит наш народ до смерти. Теперь они хотят нас чипировать, следить за каждым нашим шагом, запереть в нищенских гетто под видом карантина, и все это во имя нашего здоровья и благополучия? Нет. Мы этого не допустим. Мы вернем себе нашу страну.

— Но почему здесь? Почему сейчас?

— Это символично. Мы уничтожаем блестящий символ расточительства и излишеств элиты. Пока страна голодает, они едят икру! За всем этим стоит Деклан Блэк и его Коалиция Единства. Его лекарства от рака и вакцины от гриппа — лишь прикрытие для их гнусных планов. Мы уничтожим его, уничтожим главу Коалиции Единства и все, что они собой представляют — алчность, коррупцию, высокомерие. Люди увидят, что мы можем победить. Мы можем дать отпор. Они поднимутся за нами. И начнется настоящая революция.

— А что насчет остальной части корабля? Вы собирались всех перебить?

— Конечно, нет. Мы берем корабль в заложники, требуем выкуп, собираем миллиарды на общее дело. Лишь немногие погибнут.

— Но все происходит не так! Ты не видел «Оазис». Ты не видел трупы.

Рот Габриэля искривился.

— Если это цена за свободу, истинную свободу, то я готов ее заплатить.

— И кто еще заплатит вместе с тобой?

Габриэль протянул руку и коснулся лица Мики.

— Даже не представляешь, как сильно мне хочется, чтобы ты был здесь, рядом со мной.