Нареченная призрака
Шрифт:
Когда она вернулась домой и всё рассказала мужу, тот побледнел, но отказался говорить ей что-либо о каких-то проклятиях. И, таким образом, она так и осталась в неведении и могла лишь наблюдать за тем, как её ребёнок угасал, отчаянно борясь с его недугом. Он умер поздней весной. Её муж после этого исчез на несколько дней и вернулся однажды вечером пьянее краснолюда, и они поругались. Именно тогда она узнала о его семейном проклятии. Губы старухи скривились в злобную презрительную гримасу от воспоминания об этом. Он думал, что всё уже прошло, сказал он. Нести бремя семейного проклятия было обязанностью его сестры: каждые шесть лет она должна была заводить молодых девушек в ущелье в ночь исходного предательства, когда хозяева таверны приняли деньги от королевского гонца, иначе нехорошие вещи начитали
Следующей зимой её дочь стала проявлять симптомы той же болезни, что и её сын, однако теперь она знала, что делать. Она договорилась со свояченицей, которую недолюбливала, пойти собирать галантою в горах в тот самый день. Обратно свояченица уже не вернулась. Никто этим особенно не обеспокоился, только её брат был опечален пропажей своей жены. Та не особенно хорошо вписывалась в их семью – слишком сильный был у неё характер, слишком часто она перечила свекрови. Так что они просто напросто нашли ему на следующий год новую жену, получше. Что же касается её дочери – она выздоровела, правда оказалось, что странная болезнь не прошла без следа. Девочка осталась в живых, но осталась на всю жизнь ребёнком. А годы спустя, когда ей было около двадцати – она ушла в ночь и не вернулась. Её сорочку нашли на берегу реки, ночь была лунной, так что они предположили, что её утащили мавки.
Её муж был категорически против новых детей. Но они были молоды, у них ещё были потребности, так что она родила ещё двух здоровых детей пару лет спустя: мальчика и девочку. Девочку назвали Стояной. И третьего – женщину передёрнуло от воспоминания. Она ошиблась в подсчёте своих безопасных дней и оказалась беременна в тот год, когда должна была снова идти в ущелье. Её ребёнок появился практически в тот день, когда она должна была заманить очередную девушку к таверне. Мало того, что он был мертворождённым, сложно было сказать, что это вообще было. К счастью, повитухой была её свекровь, так что они просто закопали маленькое мёртвое чудовище под покровом ночи. Если бы это был чужой человек, то об этом стало бы известно всей деревне и их, наверно, уже бы сожгли за связи со злыми духами. Однако, она восприняла это как предупреждение, что ей больше не стоит заводить детей. Её муж всё больше и больше отдалялся от неё с тех пор, правда её это особенно не трогало. Она совершенно перестала его уважать после той ночи, когда он стоял перед ней на коленях и молил о прощении, после того, как она поняла, что он знал о проклятии и ничего не предпринял, несмотря на то, что их ребёнок может умереть, после того, как он пытался не пустить её в ущелье, говоря, что им нужно смириться и заплатить цену предательства предков своими жизнями и жизнью их второго ребёнка. С её точки зрения, она уже расплатилась за жизни тех девушек, ещё до того как принесла их в жертву – потеряв своего сына. А потом она ещё раз расплатилась, когда родила того монстра, и когда её старшая дочь потерялась в лесу. А когда её муж был разорван нечистью, ребёнок её дочери, который должен был родиться весной, появился на свет почти на два месяца раньше, ещё зимой: болезненный и слабый. Почти год они не знали выживет ли девочка,
– Так он не вернулся? – вдруг спросила ведунья, прервав стар у ху.
Та вздрогнула, поколебалась, собираясь с мыслями, после погружения в свои болезненные воспоминания, а затем покачала головой.
– Нет… мы сожгли его труп. – ответила она.
– Ну, – заговорила Стояна, – Может он… и… – она споткнулась, не зная как это сказать и говорить ли вообще. Наконец она собралась с духом и выпалила: – Снежана иногда говорила, что дедушка с ней играет… – женщину передёрнуло и она продолжила, – она всегда показывала на тёмные углы при этом… и я думаю там что-то было – кошки нервничали… Это и было одной из причин, почему мы обращались к тебе…
Ведьма кивнула и задумалась. Стояна поднялась, достала себе шаль и плотно закуталась в неё: ей стало зябко от всех этих разговоров о проклятии и призраках – всё это пробуждало её собственные воспоминания о том, как она поднималась по тем склонам ранней весной, как она торопилась, чтобы вернуться в безопасное место прежде, чем призраки её настигнут, как она практически чувствовала их ледяное дыхание у себя на затылке…
– Значит цикл был нарушен два раза? – снова спросила ведьма, вернув её в реальность.
Женщина поколебалась, потом покачала головой.
– Три, – тихо ответила она, – Снежана должна была пойти в прошлом году… но…
Ведьма прищурилась, глядя на заикающуюся женщину.
– Ты ей не сказала… – протянула она и та покачала головой.
– Что значит, ты ей не сказала? – бабушка Снежаны чуть не подпрыгнула от изумления и ярости. Она отсутствовала в тот год, гостя у своих родственников в соседней деревне, так что ничего не знала об этом. А в этом году она попросту считала, что для этого не время. – Что за…? Кто же пошёл вместо неё? Ты?
Стояна низко опустила голову и почти прошептала:
– Никто, – она поспешно продолжила, прежде чем её мать смогла что-то сказать. – Забава была беременна и у неё была сильная горячка, мне пришлось остаться с ней…
– Тогда надо было заставить Снежану! – прокричала старуха, – Давно пора, чтобы эта неженка сделала что-то для своей семьи!
– Ты же её знаешь! – крикнула в ответ Стояна, – она бы ни за что этого не сделала! Она бы пошла туда одна! Она бы никогда даже мысли бы не допустила о… – женщина прервалась, всхлипывая.
– И ты рисковала всем! – взорвалась старуха. – Ты рисковала что всё, что я сделала для этой семьи, могло оказаться напрасным!
– Может, если бы ты послушала отца, то мне бы не пришлось этого делать! Может… – Стояна не договорила, получив оплеуху от матери.
– Не смей… не… не… ты неблагодарная… вы все неблагодарные… – запинаясь проговорила та, затем ухнула обратно на скамью, не в состоянии договорить, тяжело дыша.
Какое-то время они сидели в тишине: Стояна тихо всхлипывала, а её мать дрожала и смотрела прямо перед собой, раздумывая о прожитой жизни, ведунья же благостно пила свой чай и обдумывала услышанное.
– Ну, в конце концов всё произошло так, как тебе по нраву, не правда ли? – наконец сказала мать Снежаны своей матери, оттирая слёзы. – Она ушла туда сама, и ты наконец избавилась от самой нелюбимой внучки…
Старуха лишь посмотрела на неё колючим взглядом. Потом её вдруг осенило.
– Подожди… Если в прошлом году никто не ходил, то как получилось, что ребёнок Забавы родился нормальным? – спросила она.
Стояне показалось, что в её тоне была смесь удивления и неприязни. Она пожала плечами и вопросительно посмотрела на ведунью.
– Это значит, что судьба Снежаны уже была предопределена, – отмахнулась та, – И всё уже начало складываться так, что она должна была попасть в таверну. Скажи мне лучше, что сталось с Улитой?
Стояна раздражённо фыркнула.
– А что ей сделается-то? Её помолвили с соседским мальчишкой… Они как раз празднуют сегодня…
– Поздновато для помолвки, – задумчиво протянула ведьма. – свадьба же будет почти зимой…
Мать Снежаны равнодушно пожала плечами.
– Случается, – она поднялась, чтобы заново наполнить чайник и поставить его обратно на печь, но тут ведьма тоже поднялась.