Наш общий друг (Книга 3 и 4)
Шрифт:
("Опять, что ли, на меня покушаются?" - подумал мистер Боффин, совсем сбитый с толку.)
– Альфред и послал меня к вам, мистер Боффин. Альфред сказал; "Не возвращайся домой, Софрония, пока не повидаешься с мистером Боффином и не расскажешь ему обо всем". Не сядете ли вы ко мне в карету?
Мистер Боффин ответил: "Почему же нет", - и уселся рядом с миссис Лэмл.
– Поезжайте куда-нибудь не торопясь, - сказала миссис Лэмл своему кучеру, - и чтобы колеса не гремели.
"Так и есть, опять на меня покушаются, - сказал мистер
– Что-то будет?"
ГЛАВА XV - Золотой Мусорщик в самом худшем виде
Завтрак в доме мистера Боффина всегда проходил очень приятно, и за столом обычно хозяйничала Белла. Золотой Мусорщик выходил к завтраку с безоблачным лицом, словно начиная каждый новый день в своем природном здоровом духе, и только после первых часов бодрствования подпадал под разлагающее влияние богатства. В этот ранний час не трудно было поверить, что он ничуть не переменился. Однако с течением времени собирались тучи, н ясное утро омрачалось. Можно сказать, тени скупости и подозрительности удлинялись вместе с его собственной тенью, и мрак постепенно сгущался вокруг него.
Но вот, в одно утро, оставшееся всем надолго памятным, Золотой Мусорщик вышел к завтраку с лицом чернее ночи. Никогда еще не проявлялась так резко перемена в его характере. Его обращение с секретарем было настолько высокомерно и неуважительно, настолько полно недоверия, что молодой человек встал и вышел из-за стола в середине завтрака. Золотой Мусорщик проводил уходящего таким хитрым и злобным взглядом, что от одного этого Белла застыла бы в негодовании, даже если б он не погрозил исподтишка Роксмиту, затворявшему за собой дверь. Этот день, самый злосчастный изо всех дней в году, был первым после того, как мистер Боффин беседовал с миссис Лэмл в ее маленькой каретке.
Белла взглянула на миссис Боффин, стараясь по ее лицу угадать, чем объясняется такой бурный припадок гнева у ее мужа, но ничего не угадала. Печаль и тревогу - вот все, что она могла прочесть на лице миссис Боффин, наблюдавшей за ней самой. Когда они остались вдвоем, что случилось не ранее полдня, ибо мистер Боффин долго сидел в своем кресле, а по временам вскакивал с места и семенил взад и вперед по комнате, сжимая кулаки и что-то бормоча, испуганная Белла спросила миссис Боффин, что случилось, в чем дело?
– Мне запрещено говорить об этом с вами, дорогая моя Белла, я не могу вам сказать, - другого ответа она не добилась. И все же, всякий раз, когда Белла в недоумении и тревоге поднимала глаза на миссис Боффин, она видела, что та наблюдает за ней все с тем же выражением заботы и печали.
День для Беллы тянулся долго и тоскливо; она была подавлена чувством надвигающейся беды и терялась в догадках, почему миссис Боффин смотрит на нее так, как будто и она в этом виновата. Было уже далеко за полдень, когда слуга вошел к ней в комнату и доложил, что мистер Боффин просит ее пожаловать к нему.
Миссис Боффин уже сидела там на диване, а мистер Боффин расхаживал взад и вперед по комнате.
– Не тревожьтесь, милая, - сказал он ласково, - я на вас не сержусь. Но что это, вы вся дрожите! Не тревожьтесь, милая моя Белла. Я вас не дам в обиду.
"Не даст в обиду", - подумала Белла. И повторила вслух удивленным тоном:
– Не дадите в обиду, сэр?
– Да, да!
– отвечал мистер Боффин.
– Заступлюсь. Не дам вас в обиду. Позови-ка сюда мистера Роксмита, любезный.
Белла долго терялась бы в догадках, будь у нее на это время; но слуга нашел Роксмита где-то поблизости, и он явился без промедления.
– Закройте дверь, сударь!
– сказал мистер Боффин.
– Мне надо сказать вам нечто такое, что вам, я думаю, не особенно приятно будет слышать.
– К сожалению, сэр, - возразил секретарь, закрыв за собой дверь и повернувшись к нему лицом, - я считаю это весьма возможным.
– Что вы хотите сказать?
– взорвался мистер Боффин.
– Хочу сказать, что для меня не новость выслушивать от вас то, что мне не хотелось бы слышать.
– Ах вот как! Это мы, пожалуй, изменим, - сказал мистер Боффин, угрожающе кивнув головой.
– Надеюсь, что так, - ответил секретарь. Он держался спокойно и почтительно, но, как подумала Белла - и подумала с радостью, - очень достойно и мужественно.
– Ну, сэр, - сказал мистер Боффин, - взгляните на эту молодую особу рядом со мной.
Белла невольно подняла глаза и встретилась взглядом с мистером Роксмитом. Он был бледен и казался взволнованным. Потом она перевела глаза на миссис Боффин и увидела все то же выражение. В один миг ее словно осенило, и ей стало понятно, что она сделала.
– Я вам говорю, сэр, - повторил мистер Боффин, - видите вы эту молодую особу рядом со мной?
– Вижу, сэр, - ответил секретарь.
В эту минуту его глаза снова остановились на Белле, и, как ей показалось, в них был упрек. Возможно, однако, что этот упрек был в ней самой.
– Как вы смеете, сударь, - продолжал мистер Боффин, - без моего ведома ухаживать за этой молодой особой? Как вы смеете забывать свое положение, свое место у меня в доме и докучать ей своими наглыми ухаживаниями?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы, предложенные таким оскорбительным тоном, - сказал секретарь.
– Отказываетесь отвечать?
– повторил мистер Боффин.
– Отказываетесь отвечать, вот как? Тогда я сам скажу, в чем дело, Роксмит, сам отвечу за вас. В этом вопросе две стороны, и я их разберу по отдельности. Одно - это просто наглость. Вот первая сторона.
Секретарь улыбнулся с горечью, словно говоря: "Я это вижу и слышу".
– Повторяю, с вашей стороны просто наглость даже думать об этой девушке. Эта девушка гораздо выше вас. Она вам далеко не ровня. Она поджидает человека с деньгами (и имеет на это право), а у вас денег нет,