Наши крылья растут вместе
Шрифт:
Он все еще обнимал ее, чувствуя, как тело Оливии напряглось после этих слов, и ее рука сжала сильнее его пальцы:
– Моя мать тоже очень любит воспоминания, а для меня это больно. Но я стараюсь не подавать вида, чтобы не расстраивать ее.
– Сказала она, теребя его белоснежный воротник от рубашки, случайно задевая черные пряди волос, всматриваясь в его уставшее лицо. За день выросла легкая щетина, делая его старше и мужественнее. Ему шла небритость. Когда-то она солгала, сказав, что после долгого перелета он выглядит плохо. Даниэль всегда выглядит шикарно. Глаза цвета крепкого эспрессо пристально
Сколько раз он думал о ее губах, сколько раз он хотел прикоснуться к ним. Сейчас это желание вспыхнуло с новой силой. Он чувствовал ее дыхание совсем близко, они дышали одним воздухом в паре сантиметров друг от друга.
– Да, Марк, ты прав, - внезапно громкий голос Джины в кухне, заставил это желание просто рассыпаться в прах, - они спорят.
Они резко разжали руки, отходя друг от друга на шаг назад и Оливия натолкнулась на стол. Она задела чашку, и та полетела на пол, в дребезги разлетаясь. От этого звука и неожиданности, она вскрикнула, шагнув в сторону и закрывая глаза. Вот теперь ее сердце застучало в бешенном ритме. Оно готово было просто выпрыгнуть из груди.
На кухню вбежал Марк:
– Вы так тихо себя вели, что я переживал, - он взглянул на лежащие на полу разбитые осколки, - вижу, что не зря.
Глава 25
Даниэль долго не мог уснуть, пытаясь выкинуть из головы последние несколько часов своей жизни. А лучше стереть память полностью последнего месяца. В мыслях он прокручивал видение губ Оливии, которые были не против, что бы он их коснулся. Славо богу Марка осенило раньше, чем его самого, что тишина- это признак чего-то страшного. Так и было. Закончилось бы все плохо. Радовала только Джина, которая войдя на кухню, спасла их от трибунала Arabia Airline. Если Марк вошел бы первым... Трибунал состоялся бы точно.
Мать выделила Даниэлю комнату, граничившую с комнатой Оливии и спасибо всем небесным силам, что их разделяла целая стена. Джина даже не догадывалась, что позавчера они спали в одной комнате, а вчера пришлось делить одну постель. Даниэль молча нес эту тяжбу, но сегодня его просто подменили. Он устал от Оливии. Ему нужен был срочный отпуск. Пожалуй, он слетает еще один рейс и возьмет месяц перерыва. А то и больше- впереди еще ожидала плановая учеба. За такой долгий срок он напрочь забудет Оливию Паркер.
Пока он перебирал в мыслях весь прошедший ужас и дальнейшие действия, сон наконец одолел его.
Лучик света ворвался в спальню Оливии, и она улыбнулась, нежась в родной постели. Наконец она выспалась, но вставать не хотелось совсем. Пересилив себя, она опустила ноги на теплый пол и потянулась, смотря на стену. За ней спал Даниэль. Сегодня ночью их разделяла целая стена. Точно такую же надо возвести в отношениях между ними, этот мужчина слишком подбирается близко в ее личное пространство.
Пройдя к двери, она открыла ее и вышла в коридор, буквально налетая на своего капитана.
– Ты всегда так резко выходишь?
– Возмутился он и Оливия отошла на шаг назад.
– И тебе доброе утро, -
– Если утро началось со встречи с тобой, то оно не может быть добрым.
После их первого полета сменным экипажем, он поклялся больше никогда не говорить ей доброе утро. И он сдержит свое обещание.
– Тогда я перейду тебе дорогу, - улыбнулась девушка, поднялась на цыпочки и маленькими шажками перешла ему путь к лестнице, но остановившись возле нее, она обернулась, - мяу.
Даниэль рассмеялся, сложа руки на груди. Он сам не ожидал от себя такой реакции. И слыша его смех, Оливия улыбнулась.
– Доброе утро, мои хорошие, - произнес мягкий голос Джины снизу, - слышу настроение у вас хорошее.
Она вышла к лестнице с тарелкой в руках, вытирая ее полотенцем. Ее взгляд был устремлен на дочь и Даниэля, уголки ее губ поднялись в улыбке.
– Доброе утро, Джина, - его смех перешел просто в улыбку.
– Как давно я не слышала смеха в этом доме. После того, как Оливия уехала, здесь стало тихо, как на кладбище.
– Мама!
– Воскликнула Оливия, - что за ерунду ты говоришь?
– Но это правда, дочка.
Минуя Оливию, Даниэль стал спускаться вниз, морально понимая Джину. После смерти мужа и отъезда дочери, ей было одиноко. Одиночество и пустой дом- он понимал ее:
– Вам нужны внуки, Джина, - произнес он, проходя мимо нее, - много внуков. И этот дом вновь обретет радость.
Он сказал так, потому что точно так же оставил свою мать. Только разница в том, что его мать осталась ни одна- старшие сестры быстро сделали ее бабушкой.
Он прошел в кухню и Джина последовала за ним, готовая накладывать еду:
– Внуки были бы кстати в этом доме, - задумалась она, беря сковородку с яичницей в руки.
– У моей матери две внучки и один внук. Мои две старшие сестры вышли замуж и родили целый детский сад. Они живут отдельно от матери, но частенько подкидывают ей малышей.
– Даниэль задумался о том, сколько лет сейчас «малышам», он так давно не был дома и не видел их, что они уже наверно были студентами колледжа.
Джина, впечатленная его рассказом, положила яичницу ему на тарелку и села напротив:
– Твоей матери повезло. Иметь много детей- это счастье. У меня только Оливия.
Он понимающе кивнул:
– Боюсь, от вашей дочери вы еще лет десять не дождетесь внуков.
Она уныло кивнула, понимая правду его слов:
– Оливия упрямая, Даниэль, - произнесла она, взглянув на него и от этого взгляда он опустил вилку, - но и на нее можно найти управу. Будучи стюардессой в самой престижной авиакомпании Англии, я думала только о работе. Я жила небом. И даже повстречав Джона, моя страсть к полетам не прекращалась. Их прекратила Оливия. Родив ее, я поняла, что ребенку нужна мать, а мужу - жена на земле. Я бросила свою работу, но жалею только об одном - что не подарила Оливии братьев и сестер.
– Джина задумчиво улыбнулась, - я дам совет: родив своего первого ребенка, не надо останавливаться. Только так можно опустить Оливию на землю.