Наследница огненных льдов

Ванина Антонина

Меня одной из первых подняли на судно, затем наступил черёд остальных. Экипаж всем составом наперебой подбадривал нас, обнимал, через раз повторял, что всё самое страшное уже позади, а впереди долгожданный путь домой. А потом капитан ледокола подошёл к журналисту Арильду Монсену со словами:

– Господин Эспин Крог, заказчик нашего рейса очень ждёт весточки от вас. Пройдёмте в радиорубку, ваш отец очень хочет получить от вас телеграмму.

Вот и пришёл конец веселью. Все молчали, экипаж непонимающе смотрел на Монсена, а я старалась скрыть навернувшиеся слёзы.

– Простите, – заговорил журналист, – но моё имя

Арильд Монсен, я корреспондент "Флесмерского вестника". Мне тяжело сообщать это вам, но Эспин Крог погиб.

А дальше Мортен взял на себя смелость рассказать всю правду о гибели Эспина. На экипаж ледокола эта история произвела тягостное впечатление, особенно на капитана.

– Что же я теперь скажу Густаву Крогу, – опустив голову спросил он. – Это ведь он заказал этот рейс, чтобы найти и вернуть сына.

– Что значит, заказал? – вмешался дядя Руди. – Мой брат оплатил рейс?

– Он ещё и профинансировал последний этап строительства этого ледокола из собственных средств. У министерства судоходства уже год не было на это денег. Правда, уголь для рейса министерство всё же закупило, но стоянки в хаконайских портах всё равно оплачивал Густав Крог. Иначе через соседнее королевство в Великую полынью ведь не попасть.

– Как вы вообще поняли, куда надо плыть и где нас искать?

– А это вы майора Вистинга спросите и отважную Шелу. Из Сульмара в Рювелан, а из Рювелана во Флесмер пришла телеграмма, что на аэродроме с экспедицией "Флесмера" установлена односторонняя связь, а племянники Рудольфа Крога и майор Вистинг отправились в пеший поход им на выручку. Густав Крог к тому времени уже больше недели пытался понять, куда из Квадена пропал его сын, а тут появилась ниточка, и не только к Эспину Крогу, а ко всей экспедиции "Флесмера".

Уже в кают-компании за горячим обедом мы узнали все подробности строительства ледокола и спешного подбора экипажа, после чего ледокол выдвинулся в сторону Хаконайского королевства, а оттуда через хрупкие хаконайские льды провёл за собой угольные баржи к северному берегу Песцового острова, чтобы начать слушать эфир.

– Мы ведь сигнал от экспедиции "Флесмера" ожидали получить, а первое же сообщение пришло от каких-то геологов. Представляете, они сейчас зимуют на юге Песцового острова в полуразрушенных туземных домах возле какого-то обрыва без запасов еды, с одной только зайчатиной и сушёной рыбой. Говорят, их партию забыли по осени отправить домой на континент.

О да, мы с Мортеном прекрасно представляли, о чём идёт речь. Бедный Андресен и компания, но ничего, недолго им осталось мучиться.

– Запасов топлива ведь хватит, чтобы добраться до стоянки геологов? – поинтересовался у капитана Мортен.

– Тех запасов, что сейчас на судне, хватит, чтобы вернуться в Великую полынью. А там в открытых водах нас ждут баржи с запасом угля, которого хватит до самого Рювелана. Так что не беспокойтесь, майор, геологов мы обязательно заберём. Они теперь ведь тоже вроде покорителей зимней стихии. А наше судно как раз специализируется на спасении таких вот отчаянных первопроходцев.

– В таком случае, – заявил Мортен, – стоит отдать дань уважения тем первопроходцам, которым так и не случилось стать покорителями оси мира.

– Что вы имеете в виду?

– Вам когда-нибудь доводилось слышать об экспедиции "Линнеи"? Мы нашли шхуну, а ещё три мёртвых тела, которые уже давно

должны быть преданы земле.

Подробный рассказ о скованной во льдах шхуне, что уже больше тридцати лет дрейфует в Студёном море, поразила экипаж ледокола. Я опасалась суеверных моряцких страхов, что касаются смерти и покойников, но капитан дал Мортену слово, что экипаж "Линнеи" будет погребён с почестями на родной земле.

К так называемой бухте Розовых льдов мы добрались за три дня. К замурованной шхуне ледокол смог подобраться максимально близко, чтобы при свете прожектора Мортен в сопровождении моряков снова отправился в чрево раздавленного судна.

Печальная поклажа была доставлена на судно и отныне хранилась в специальном ящике в трюме, где никогда не бывает положительных температур.

Мне было некомфортно снова оказаться на одном судне с покойниками. В памяти всё время всплывал рассказ Мортена о судьбе отважной медсестры Лив Анкерн, что отправилась к оси мира, но так и не вернулась домой. Теперь вернётся. Тридцать два года спустя… Мне же повезло больше, чем ей. И года не прошло, а я жива и плыву на континент. Правда, в одном мы с ней всё же похожи. На этом ледоколе я единственная женщина в окружении десятков мужчин.

Разумеется, капитан выделил мне отдельную каюту. Да и весь экипаж относился ко мне крайне уважительно. История о том, как вчерашняя школьница прошла пешком все Полуночные острова и добралась до оси мира, восхищала и удивляла их. А меня смущало столь пристальное внимание экипажа. Я же не сделала ничего особенного. Я просто хотела спасти дядю Руди.

Плывя вдоль берега, мы постепенно добрались до земель, над которыми изредка восходит солнце. В один из стремительных дней, гуляя по палубе вместе с Зорким, Мортен заметил неподалёку от борта ледокола мирно гуляющего в торосах морского медведя. И тут же он вспомнил о данном губернатору Лундборгу обещании привезти тому две белые шкуры. Арильд Монсен отнёсся к идее подстрелить животное с палубы со скепсисом:

– Лундборг досиживает в своём губернаторском кресле последние деньки, – уверял всех нас журналист. – Надеюсь, мороз не повредил мои фотоплёнки. Когда я проявлю их, Лундборга ждёт позорное разоблачение. Пусть все узнают, что он устроил на островах во время путины. Имперские власти не простят ему такое издевательство над простыми людьми.

– Простят или не простят, это для меня значение не имеет, – сказал Мортен. – Я дал обещание, что добуду две шкуры, и я его исполню. То, что Лундборг тот ещё мерзавец, не даёт мне права становиться пустословом. И это вопрос уважения к самому себе, а не к Лундборгу.

Мне понравился ход его рассуждений. Какой же Мортен надёжный и ответственный. Мне такой подход к жизни ужасно импонирует.

В итоге медведь был добыт, поднят на борт, разделан, а его шкура выделана. Теперь Мортен каждый день высматривал с палубы ещё одного зверя, но судьба со своими непредсказуемыми поворотами распорядилась по-своему.

Когда ледокол проплывал неподалёку от берега, я увидела две яранги, и они показались мне смутно знакомыми. Это говорили мне не глаза, а сердце, что сжалось в сладостной истоме, ведь в одной из этих яранг мы с Мортеном провели нашу первую ночь, когда всецело принадлежали друг другу. Бинокль только подтвердил мои ощущения. Неподалёку от малой яранги Мортен разглядел оленей и старуху с ребёнком.