Наследница огненных льдов
Шрифт:
Смакуя лакомство по маленьким долькам, я наблюдала, как над морем резвятся чайки. Как интересно, они летят над гладью воды у самого берега, потом ныряют и взлетают, держа в клювах небольшие чёрные камни. А потом они взмывают ввысь, кидают эти камни на отмель, пикируют к ним, а затем подбирают что-то с земли.
Я долго созерцала за этими игрищами, пока под ногами не захрустели тонкие скорлупки перламутровых ракушек. Теперь-то я поняла, чем заняты чайки: они охотятся на мидий, выхватывают их прямо из воды, потом кидают о камни,
Вот только почему одна из чаек так странно порхает над морем, будто не может вынырнуть и сейчас утонет? Она беспокойно била крыльями о воду, и казалось, с птицей что-то случилось. Наконец, она смогла высунуть голову из воды, а в её клюве была зажата мидия каких-то невероятных размеров.
– Вот это да, – заметил Эспин, – пожадничала и чуть не ушла на дно вместе с добычей.
Да, чайка явно не рассчитала силы при охоте на лакомых моллюсков. Но почему птица нырнула в море вместе с раковиной? Если она такая тяжёлая, почему бы не бросить её и не найти себе другую, полегче?
Но чайка и не думала расставаться с ценной добычей. Когда она снова поднялась над водой, еле шевеля крыльями, то сумела лишь долететь до берега и повалиться на камни как раз в нескольких метрах от нас.
Чайка судорожно трепыхалась, не в силах поднять голову или встать. И только теперь я увидела и поняла, что с ней случилось: это не птица выхватила мидию клювом из воды, это мидия сомкнула створки на клюве чайки и своей тяжестью чуть не утянула её в воду.
Подойдя ближе, я увидела, как несчастное создание едва шевелится.
– Она не может дышать? – в тревоге спросила я Эспина. – Надо же что-то сделать, как-то помочь.
– Чем помочь? – немного раздражённо спросил он.
– Но ведь она сейчас умрёт.
– Таков закон жизни в дикой природе.
Да что за бесчувственный чурбан?! Я кинулась к чайке и обхватила створки мидии руками. До чего же она огромная и совсем не поддаётся. Да и чайка, будто пришла в себя и снова начала бить крыльями из последних сил, видимо, решив, что я собираюсь ей навредить. Глупая, я спасти тебя хочу, да вот только не знаю как.
– Отойди, – скомандовал Эспин и я послушалась, увидев в его руке нож.
Но стоило ему приложить лезвие к мидии, чайка восприняла это как покушение на её клюв и начала перебирать перепончатыми лапами в желании отползти.
– Держи её, – снова приказал мне Эспин.
– Как? – растерялась я.
– Прижми крылья к телу и не отпускай.
Я сделала всё, как он сказал. Под ладонями лихорадочно пульсировало чужое сердцебиение. Бедная птица, наверное, думает, что настал её последний час, и сейчас люди прирежут её на жаркое.
Но вот нож скользнул между створок, и через пару секунд Эспин сумел разжать коварную раковину. Клюв чайки отныне был свободен, а мидия осталась в руках Эспина. Теперь я могла убрать ладони от перепуганной птицы. А она
– Ожила, – заключил Эспин, провожая птицу взглядом.
Та устремилась ввысь, куда-то за скалы, и вскоре мы потеряли её из виду. АЭспин повертел в руках добычу, которая решила стать хищником, и озадачено протянул:
– Даже в южных морях таких не бывает.
– А ты говоришь, что тюлень опасен для моллюсков, – напомнила ему я. – А если такая мидия прищемит ему нос?
– Сильно сомневаюсь, что тюленю вообще интересны мидии. А вот нам бы такая пригодилась. Ты случайно не умеешь их готовить?
– Случайно, не умею.
– Ну как же, ты так мастерски справилась с запечённым лососем.
– В отличие от лососей, мидии в делагских реках не водятся, – решила я закрыть кулинарную тему, что так некстати будила аппетит.
А вот Эспин не успокоился, пока не расковырял ножом раковину и хитрого моллюска.
– Смотри, – протянул он мне ладонь, на которой лежал мелкий перламутровый комочек сероватого цвета.
– Жемчужина? – поразилась я, схватив шарик пальцами, чтобы повертеть его на солнце и лучше разглядеть.
– Такая громадина могла нарастить жемчужину и побольше, – заключил Эспин и разочаровано выкинул мидию в сторону, на растерзание налетевшим чайкам.
А я ещё немного полюбовалась на невзрачную, даже немного кривоватую, но зато добытую таким удивительным образом жемчужину, и поспешила спрятать её в карман.
Спасение птицы отняло у нас не так много времени и всё же стоило поспешить. Солнце клонилось к закату. Туман над морем начал понемногу наползать в сторону берега, да и полоска суши впереди стала заметно уже, чем прежде.
– Скоро пройдём непропуск, – уверял Эспин.
Его слова немало подбодрили меня, ведь я смертельно устала. Да и холхуты, не находя больше лохмотьев капусты, начали поднимать щупальца над головой и протягивать их к тюкам, чтобы вытащить сено себе на подкормку. Что там говорил их хозяин? Почувствуют конец непропуска и рванут вперёд к свежемороженой травке? Что-то они не рассчитывают на конец похода, раз тянут щупальца к своему стратегическому запасу. А может…
– Совсем зажрались, – озвучил мои мысли Брум, пусть и не в самой вежливой форме.
– Я бы и сама не отказалась чего-нибудь пожевать, – пожаловалась я.
– Не время, – отрезал Эспин, прибавив шаг, – как выйдем отсюда, так и поедим.
Как же мне хотелось, чтобы этот момент поскорее настал, а то ещё немного, и я повалюсь без сил. Ноги ужасно гудят, шея болит, в голове шумит, и я уже мало что соображаю.
Я держалась за одну их лямок на боку холхута, чтобы хоть он подгонял меня вслед за собой, но тяжёлые сапоги то и дело спотыкались о камни, и пару раз я чуть не повалилась на землю.