Наследница огненных льдов
Шрифт:
– Покормят, – хмыкнул Эспин. – Могла ли ты сказать нечто подобное во Флесмере, любимая воспитанница состоятельного опекуна?
– К чему ты говоришь это? – начала раздражаться я.
– К тому, что на западе нам будет ещё тяжелее, чем теперь. А вот на востоке у нас ещё есть шанс отыграть всё обратно и вернуться к нормальной жизни. Сытой жизни, в тепле, сухости и уюте.
Каков искуситель… И ведь знает, на что давить. Сам же мечтает о том самом тепле и уюте.
– Но ведь ты обещал мне, - не могла смириться я, - сказал, что мы найдём дядю Руди, что
– Уже не получилось, – кисло признал он.
– И ты поэтому вчера хотел утонуть?
– Ничего я не хотел… – начал было отрицать Эспин.
Зря, теперь я знала, на какую из его болевых точек стоит надавить.
– Нет, ты сдался, – заключила я.
– Я просто хотел спасти тебя, – помрачнел Эспин.
– И оставить одну? Чтобы сегодня утром я самостоятельно сползала со скалы и разбилась о камни без тебя? Чтобы я лежала с перебитым позвоночником и медленно умирала, пока не захлебнулась бы с началом прилива? Ты же хотел меня бросить.
– Я не бросал тебя.
– Но хотел.
– Но не сделал этого.
– А ведь собирался…
– Хватит, – не выдержал он. – Идём в Кваден, пока не поздно.
– Сам иди. А я иду на запад.
Эспин смерил меня недовольным взглядом и спросил:
– И ты не отступишься от своего?
– Ни за что в жизни.
– Даже если нам будет в сто крат тяжелее?
– Даже так.
– Даже если мне придётся ещё раз тонуть, но уже без шанса спастись?
Я молчала – не знала, что ответить. Вчера я сильно испугалась, когда поняла, что Эспин замерзает. Я и сейчас не была уверена, что он смог сполна отогреться, и теперь его здоровью ничего не угрожает. Но ещё один день похода по непропуску… Выдержу ли я, или из-за меня Эспину снова придётся тонуть? По-настоящему, без шансов?
Решение далось не просто, но я так и не успела озвучить его, ведь откуда-то сверху раздался знакомый бас:
– Ну, сколько мне вас ждать? Идите быстрее, пока носатые не сбежали!
– Брум? – не поверила я своим ушам и задрала голову, чтобы увидеть на скале белый комочек меха, но всё было тщетно.
– Брум, а кого ты ожидала? – тут же огрызнулся голос свысока. – Хватит уже препираться, идите на запад, пока вас опять не смыло волной.
Хухморчика я так и не увидела, мне лишь показалось, что по скалам заскользило какое-то серое пятно. Правда вскоре к этому пятну подлетела чайка, и я поняла, что сейчас случится непоправимое.
– А ну, пошла отсюда, пернатая крыса!
После этого грозного возгласа чайка как-то нервно дёрнулась в сторону, а потом поспешила улететь и не связываться с грозным хухморчиком. А я уловила звук осыпающихся камней: видимо Брум умудрился отколупнуть от скалы кусочек и запустил его в птицу. Да, за такого боевого малютку волноваться не стоит, он не пропадёт.
Больше часа мы с Эспином шли вдоль разрастающегося берега, прежде чем покинули ненавистный непропуск. Мне даже хотелось расплакаться от счастья, когда я увидела заваленный водорослями, ракушками и обломками деревьев пляж.
Он плавно поднимался к холму со
Выходит, они всё же умеют плавать. Наверное, шли по затопленному берегу, по макушку в воде. Только свои носы-щупальца высунули наружу, так и дышали. И холодная вода, выходит, им не помеха, с такой-то шерстью.
Какое счастье, что они живы, а то я уже начинала подумывать, какими словами оправдываться перед их хозяином, если нам доведётся с ним встретиться в Квадене.
Выбежав на пляж, первым делом я заметила рюкзаки с нашими вещами, что валялись отвязанными возле ручейка, бежавшего от подножия скалы к морю. Как безумный, Эспин начал развязывать тюки и ворошить их содержимое. Спальный мешок из оленьей шкуры, палатка, запасной комплект одежды, ружьё, коробка с патронами, спички, бумажные упаковки с галетами, карта – всё вымокло. Как хорошо, что наши документы и чековая книжка лежали в кожаном портмоне на молнии и совсем не пострадали.
Из продуктов только консервные банки, упакованные в фольгу шоколад и чай остались невредимы. Крупы с сушёными овощами и грибами пропали. Концентрированные мясные кубики размокли и стали сырыми шницелями, просоленными морской водой, вперемешку с кусками упаковочной бумаги.
Что делать с примусом, керосиновой лампой и ружьём, как их спасать от коррозии? Наверное, стоит спросить Брума, когда он вернётся. Зато топор, два ножа, котелок с двумя комплектами жестяной посуды, канистрочка с керосином были в полном порядке, разве что следовало ополоснуть их в проточной горной воде. Да и спальный мешок с одеждой стоит просушить. Только сначала поесть бы…
Какое счастье, что неподалёку от ручейка стояло обложенное камнями кострище с длинной сучковатой палкой, зажатой между крупных булыжников, что удерживали её на весу прямо над тем местом, где должен гореть огонь. Прекрасно, куда вешать котелок, понятно. А вот как развести огонь без спичек?
Хорошо, что у Эспина имелось огниво. Мы с невиданным энтузиазмом стали собирать вынесенные морем деревяшки, бегая вдоль берега и выискивая самые сухие из них.
Когда костёр был разложен, Эспин принялся кромсать ножом сучок, чтобы из его стружек добыть трут для розжига. Но сколько бы он ни чиркал кресалом по трубке кремния, искра упорно не желала воспламенять кусочки просоленной морем древесины.
– Бестолочи, так с голоду и помрёте, – показался у ручья перемазанный песком Брум.
Он попытался поставить ножку в воды порожистого ручейка, но его чуть не снесло течением. Я поспешила взять хухморчика на руки и поднести к кострищу.
– Доставай из кармана ошмётки шишки, – скомандовал он мне.
А ведь и правда, ещё вчера Брум грыз зёрнышки и оставил в моём кармане ошмётки от шишки. Почему бы не попытаться поджечь их искрой?
Так мы и сделали: я высыпала шелуху на золу и угли, Эспин пару-тройку раз снова чиркнул кресалом. Остов шишки мгновенно вспыхнул, догорел и… погас.