Наука побеждать. Авантюра

Сапожников Борис Владимирович

– Мы пойдём первыми, - сказал нам с Люка майор де Камбра, - за мной вольтижеры Люка, третьими - ваши ополченцы Суворов. Две моих роты пойдут в донжон, вместе с паладинами под прикрытием вольтижеров, а вы, Суворов, с третьей ротой остаётесь во внутреннем дворе. Ваша задача, не дать врагу ударить нам в спину. Также выделите людей для очистки стен и башен.

– Есть, - ответил я.

Чудовищный взрыв грянул, как и положено, совершенно неожиданно. Ворота разлетелись с жутким треском, и тут же загремел голос лорда Томазо:

– Adelante, hermanos en Cristo!

И паладины, сменившие коней перед боем на свежих, устремились в пролом, как обычно распевая на скаку молитвы и церковные гимны.

Не отстали от них и гренадеры. А мои ополченцы и вольтижеры, как раз спешить не стали. Для начала мы обстреляли врагов, засевших на стенах и надвратной галерее, заставив их пригнуть головы. Особых потерь они, конечно, не понесли, однако и вести огонь по ворвавшимся внутрь форта паладинам и гренадерами они также не могли.

– Отстаём, Суворов!
– крикнул мне Люка.
– За мной!

– От тебя не отстану, Люка!
– усмехнулся я.

Вольтижеры ринулись в арку ворот, а мои ополченцы дали ещё один залп по галерее, и побежали за ними.

Во внутреннем дворе форта шёл бой. Не спешившиеся паладины рубили солдат в странных серых и чёрных мундирах, каких я не видел до тех пор ни разу. Те, похоже, плохо представляли, как противостоять кавалерии и сбивались в жалкие подобия каре, которые без труда разносили закованные в сталь паладины или расстреливали залповым огнём гренадеры с вольтижерами. В общем, можно сказать, что этот бой закончился даже не успев толком начаться.

– Лейтенант да Коста, - подбежал ко мне молодой гренадерский офицер.

– Лейтенант Суворов, - представился в ответ я.
– Сержант-майор Вилья, - подозвал я к себе командира взвода, - поступаете в распоряжение лейтенанта да Косты. Очистите от врага стены.

– Есть!
– гаркнул тот.

– Вести прицельный огонь повзводно!
– продолжал командовать я.
– Без команды. Поддерживать огнём гренадеров и паладинов! В рукопашную не лезть!

Стрелять из "Гастинн-Ренетта" в той неразберихе, что творилась во внутреннем дворе, было бы форменным безумием. Поэтому я удовольствовался ролью наблюдателя, предоставив командовать моим унтерам. И, надо сказать, те справлялись на отлично. Шеренги вели огонь слаженно и точно, расстреливая сбивающегося в каре противника, почти не уступая вольтижерам Люка. Когда же серомундирные солдаты, судя по всему, немцы, по крайней мере, команды отдавали именно на немецком, пытались контратаковать и связать их рукопашной, ополченцы быстро отступали за спины гренадеров. Я был с первым взводом, которым командовал сержант-майор Альдонсо, по прозвищу Дон Кихот, однако не вмешивался, предоставив ему полную свободу, правда, был готов в любой момент вмешаться, если бы тот отдал какой-нибудь самоубийственно-глупый приказ. К чести Альдонсо, скажу, ни единого подобного приказа он не отдал. Дважды я разряжал свой "Гастинн-Ренетт". Первый раз - в лицо рыжеволосому здоровяку в стальной каске странной формы. Второй - в грудь человеку в явно форменном кожаном плаще-пальто странного покроя и фуражной шапке, командовавшему небольшой группкой солдат в чёрных с серебром мундирах. Он покачнулся, вскинул руку с пистолем, украшенным двумя молниями, и рухнул навзничь, выкрикнув что-то по-немецки. Я разобрал только слово "победа".

Битва во дворе продлилась недолго, но была кровопролитной. Несколько сотен серо- и черномундирных немцев оборонялись остервенело, будто бы верили в победу, не смотря на численное преимущество противника, то есть наше. Они умирали один за другим, стараясь подороже продать свои жизни, как будто прикрывали кого-то. И этот кто-то, если он, действительно, имел место быть, мог находиться только в донжоне.

– Лейтенант Суворов, - подскакал ко мне лорд Томазо, - ваши люди прикроют нас! За мной!
– И выкрикнул уже для своих: - Hermanos, descabalgar!

Паладины споро попрыгали с коней, вверив их нескольким уцелевшим младшим братьям и оруженосцам, сражавшимся с ними бок о бок, но из-за куда худшего снаряжения, понесшим более тяжёлые потери. Встав в две шеренги, паладины во главе с лордом Томазо устремились в ворота донжона, которые не были заперты. Я с двумя взводами ополченцев поспешил за ними.

– Corriendo!
– скомандовал я.

За воротами тянулся длинный тёмный коридор. Под ногами то и дело хрустели угли и звенели чугунные "чашки" факелов, словно кто-то намерено не просто затушил их, но сделал всё так, чтобы зажечь их снова было невозможно. Паладинов это ничуть не смущало, потому что коридор был прямым, как стрела и дверей в нём, похоже, не наблюдалось. Он, вообще, предназначался для обороны внутренних помещений донжона, солдаты должны были отступать по нему, заставляя врага платить за каждый пройденный шаг немалой кровью, однако сейчас он был пуст. И это меня настораживало.

Когда впереди я увидел неожиданное пятно света, мои подозрения лишь усилились. Это можно было назвать простой оплошностью со стороны противника, но для чего было с такой скрупулёзностью гасить остальные, да ещё и выдирать "чашки"? Нет. Тут пахнет засадой, рассчитанной на успокоившегося отсутствием сопротивления врага. Я поспешил догнать лорда Томазо, ухватив за плечо Диего, чтобы переводил, если гроссмейстер вдруг вспомнит о строгих правилах ордена.

– Остановите людей, лорд Томазо, - обратился я к нему.

– В чём дело?
– на ходу спросил тот.

– Видите то пятно света?
– задал я риторический вопрос.
– За ним скорей всего нас ждёт засада. Войдя в него, мы ослепнем, зато окажемся у врага как на ладони. Перестрелять будет легче, чем мишени на стрельбище!

– В твоих словах есть резон, сын мой, - ответил лорд Томазо.
– Что же ты предлагаешь?

– Спровоцировать их, - сказал я.
– Враг навряд ли засел дальше, чем в десятке шагов от светового пятна, но и за пределами его он также ничего не видит, как и мы. Я выстрою своих людей в десятке шагов перед пятном и дам залп по врагу. Они выстрелят в ответ, но не слишком точно, ведь для них мой манёвр будет полной неожиданностью. Если мы встанем на колено, то и вовсе никто не попадёт в нас.

– Я не привык преклонять колени ни перед кем, кроме Господа, - резко бросил гроссмейстер.
– Но, в общем, твой план хорош. Действуй, я благословляю тебя.

Мы обогнали паладинов, сбавивших шаг, и когда подошли к световому пятну аршин на десять, я коротко скомандовал:

– На месте шагом марш.
– Я старался не повышать голоса, чтобы не услышал враг, если он, конечно, есть по ту сторону светового пятна, в чём я практически не сомневался.
– Барабанщики, продолжать бой "ускоренный марш". Солдаты, заряжай! Унтера, команды отдавать шёпотом.

Солдаты, продолжая шагать на месте, принялись заряжать мушкеты, мне казалось, что стук прикладов о каменный пол и тихий звон шомполов, спровоцирует врагов, засевших по ту сторону, и мы сейчас же получим залп с убийственной дистанции в двадцать шагов. Но обошлось. А может, и нет там никакого врага, и всё это просто плод моего воображения. Что ж, сейчас мы это проверим.

– Fuego!
– скомандовал я - и растянувшиеся в две шеренги солдаты дали залп.

В кромешной тьме, царившей в коридоре - если не считать пары освещённых саженей - слитный залп нескольких десятков мушкетов показался мне каким-то совершенно жутким. Вспышки выстрелов представились мне глазами ужасных тварей, выглянувших на мгновение из Бездны и пронзивших мою душу до самых её основ. Я моргнул, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и с некоторым опозданием нажал на курок "Гастинн-Ренетта".