Навсегда моя
Шрифт:
Остаток пути доезжаем молча, вернее, просто слушаем музыку. Мне нравится вкус Глеба, треки словно проникают в душу, они не банальные, с каким-то смыслом. Однако, когда мы останавливаемся около дома, я внутренне вся напрягаюсь. Не представляю, как вновь переступлю порог и буду смотреть в глаза матери. Как идти по этим коридорам, ведь меня выгнали, а я снова вернулась…
Пассажирская дверь неожиданно открывается, Глеб берет меня за руку, также, как тогда под дождем, его горячие пальцы крепко сжимают мою ладонь. Он тянет за собой, и я почему-то не сопротивляюсь, молча
Идем на второй этаж, но не доходя до моей теперь уже бывшей спальни, я резко останавливаюсь. Сердце сжимается, мне становится отчего-то так обидно. Может, зря вообще вернулась? Может, надо было бежать и не оглядываться. Хотя логично, что если у тебя нет ничего, то и с побегом возникнут проблемы.
– Я сделаю тебе великое одолжение, – говорит вдруг Глеб. Перевожу на него взгляд и замечаю, что он слегка улыбается, едва заметно. И вот опять его обаяние в деле, почему-то сразу плохие мысли уходят на второй план, а сердце уже не сжимается, наоборот начинает бегать волчком, словно заведенное и подавать команду всем органам. Кажется, мои щеки полыхают огнем.
– Какое? Перестанешь огрызаться и откидывать злые шутки?
– Мысли шире, Дашка, – он разводит руки в стороны, как Брюс Всемогущий, затем разворачивается и быстро достигает своей комнаты, она у него чуть дальше моей, я в ней никогда не была. Минут через пять Гордеев возвращается, держа подушку в руках и рюкзак.
– Что… – непонимающе бормочу я.
– Поживем в летнем домике, который находится на той стороне территории особняка. Честно сказать, мне и самому давно хотелось свалить отсюда.
– Но там же нет прислуги и… отопление вроде не работает.
– Но там есть камин, а прислуга… Я и сам неплохо готовлю, убираю и заправляю за собой кровать. Тоже мне проблема, – хмыкает он, да так, словно я реально сказала какую-то глупость. – Пошли, – командует Глеб, обходя меня.
– Зачем тебе… все это? – не выдерживаю я. В конце концов, у всего есть цена, и у неожиданно добродушного поведения Гордеева наверняка тоже.
– Верну тебя на сцену, хватит одной сломанной куклы. Вторая и третья уже будет перебор, – в его голосе звучит неподдельная тоска и обида, только я не понимаю, кому она адресована, но явно не мне.
– Глеб…
– Не задавай вопросов, просто пользуйся, пока я добрый.
Глава 21 - Даша
Летний домик всегда пустовал. Я не знаю, зачем его построили на этой территории, но вход сюда для меня был закрыт. Приемная мать сразу обозначила, что это место – запрещено, а почему не пояснила.
Внутри он оказывается довольно уютным: светлым и воздушным благодаря большим окнам от пола до потолка, которые пропускают много естественного света и открывают панорамный вид на сад и основной особняк. В зале стоят книжные полки, их тут так много, будто маленькая библиотека, а между ними на обычных полках расположились в рамках фотографии.
Однако
– Все в порядке? – уточняю я.
– Да, пошли, дам тебе белье и покажу спальню. Тут их три, и кухня, – хмурится он, и отдаляется, забрав с собой фотографию. Мне становится жутко интересно, что на ней, но я не решаюсь спросить.
Так как домик одноэтажный, и в целом небольших размеров, то наши спальни оказываются напротив друг друга. Гордеев достается из шкафа, который расположен в коридоре, чистое постельное белье и протягивает мне.
– Дальше сама надеюсь, справишься, принцесса? – последняя реплика звучит с каким-то сарказмом, будто Глебу смешно, что мне придется самой за собой ухаживать.
– Не переживайте, ваша светлость, – отвечаю на его лад. – Справлюсь.
На этом мы расходимся, каждый к себе. Хотя, наверное, надо было поговорить, может это отвлекло бы от плохих мыслей, вот только у Гордеева настроение скачет похлеще рулетки: то он добрый, то недовольный. Поэтому я решаю, что, в самом деле, лучше будет лечь и просто отдохнуть. День выдался тяжелым.
Переодевшись, благо у меня с собой есть сменная одежда, плюхаюсь на кровать и какое-то время еще разглядываю потолок. Но усталость берет свое, и я довольно быстро проваливаюсь в глубокий сон.
***
Утром на меня вдруг находит странное желание, поблагодарить Глеба, только как – не знаю. Я долго думаю, чтобы сделать и в итоге выбираю самый неожиданный для себя вариант. А уже ближе к восьми утра, стою напротив дверей в комнату Гордеева и нерешительно стучусь. Не припомню, когда в последний раз так волновалась, аж коленки потряхивает. Откуда только берется это волнение?
Глеб открывает дверь не сразу, минуты через две где-то: влажные волосы растрепаны после душа, серые джоггеры висят на бедрах и... больше ничего. На нем нет майки, и я впервые не знаю куда деть глаза, чтобы не разглядывать так нагло его прокаченное мышцами тело. Господи! Никогда не думала, что на животе бывает столько кубиков пресса...
– Чего хотела? – спрашивает он, немного резко, словно не особо рад меня видеть.
Сглатываю, пытаясь привести себя в чувство и перестать смущаться. Мы всю жизнь жили под одной крышей, ничего, по сути не изменилось. Подумаешь, съехали из одного дома в другой, и нет тут никаких странных ощущение чего-то воздушно-интимного. Нет и точка, убеждаю мысленно себя.
– Я приготовила завтрак, – оказывается, робеть под натиском его прямого взгляда я умею прекрасно. Вон как щеки горят и пульс частит.
– Надеюсь, кухня в целости?
– Что?
– Никогда не видел, чтобы ты готовила.
А ведь он прав, это первый раз. Я встала на пару часов раньше, заказала доставку и искала в ютубе видео, рецептов для завтрака. Не уверена, что получилось хорошо, но мне хотелось сделать что-то приятное для Глеба, от всего сердца. В конце концов, он взял меня за руку, когда мир почти потерял смысл и оттенки.