Названная женой
Шрифт:
Дядька Скат встретил царевну, помог ей поначалу, указал на пару ошибок и ушёл к себе. Гвенн немного обиделась на подобную невнимательность. Расстреляла все стрелы, пуская их в разные углы зала, и теперь дальняя стена больше всего напоминала сердитого, как сама царевна, морского ежа. Повоевала с собственной тенью, преодолевая упругость морской воды и заскучала.
Она подошла к каморке — иначе и не скажешь — где обитал Скат, когда находился в Океании. В своем большом фамильном доме он появлялся
Из-за двери доносились сердитые голоса. Гвенн оглянулась, никого вблизи не увидела и подкралась поближе.
— Ты вновь не слушаешь меня. Меня! Я всегда думаю о тебе больше, чем о себе! — незнакомый голос резал воду.
— Не утомись от своих дум, Маххи, — вяло и обречённо отвечал воспитатель Ниса.
— Хочешь променять своё гордое имя на «дядьку Ската» — пожалуйста! Хочешь продолжать прислуживать этой семейке — твое право! Но совершенно загубить собственную жизнь, связав её с русалкой, я не позволю! Решишь сделать предложение — забудь о семье! Да ты видел, какие круги перед ней закладывает этот полудурок-полуосьминог? Хочешь на его место?
«Эта семейка» — не иначе как про неё, Айджиана и Ниса, озлилась Гвенн.
— Маххольмиган, прекрати! Ваа поумнее некоторых будет.
— Этот увечный поумнее разве что своих коньков!
Оглушительно хлопнула дверь. Вышедший фомор подозрительно оглядел царевну с ног до головы, и она сразу ощутила свое отличие от обитателей моря — серые глаза, белую кожу, узкую талию, короткие волосы на безрогой голове. Сухо кивнул, пожелал сквозь зубы легкой волны — и пропал.
Запомню, пообещала себе Гвенн и зашла внутрь.
Дядька Скат, сидящий за столом, быстро спрятал что-то овальное, очень похожее на изображение Лайхан.
— Не хочу настаивать, дядька Скат, — очень тихо произнесла Гвенн, — но если для вас, мужчин, важны действия, для нас очень важны слова. Если вы готовы отдать жизнь — нам нужно это услышать.
— Пойдём лучше разомнёмся, — устало ответил Скат, и Гвенн обрадовалась.
Обучаться у того, чьи боевые навыки были отточены веками тренировок, было почетно и полезно. А то, что Гвенн впитывала знания, как губка, отмечали её учителя ещё в Черном замке.
А ещё Гвенн не сомневалась в преданности Ската. Не много было ши-саа, которым она доверяла. Вот этот Маххи ей совсем не приглянулся: такой мог бы ради чистоты рода уйти в оппозицию к трону!
Ежедневные заботы — обучение магии, езда на коньках, уроки с Лайхан — отвлекли от мыслей, но вечера Гвенн ждала особо. Потому что вражду между княжной и русалкой она желала погасить в зародыше.
Лейсун пришла, окинула недоброжелательным взглядом русалку, толкнула ее под руку, когда та закрывала шкатулку с украшениями, и Лайхан только чудом не рассыпала все содержимое.
— Ши-саа Лайхан, —
Когда русалка выплыла, Гвенн обернулась к княжне. Та невинно моргала незабудковыми глазами.
— Что это такое творится?!
— Лайхан служит, — повела плечиком княжна Лотмора. — Ты не должна равнять ее и меня!
Лейсун показалась Гвенн столь неприятной, что царевна уже пожалела о ее фрейлинстве.
— Знаешь, я однажды грубо обошлась со слугой. Отец увидел, сказал: «Все служат», наказал. А потом, когда спина перестала чесаться от розог, я спросила у советника, что же король такое сказал? И Джаред пояснил. Воины служат своей стране, слуги — королевским волкам, королевские волки — королю, а король служит всем. И стране, и королевским волкам, и ши, и слугам. Лайхан дорога мне. Хотя бы поэтому постарайся отнестись к ней, как к равной, иначе никогда не станешь настоящей правительницей.
Лейсун кисло улыбнулась, соглашаясь для вида, и Гвенн поняла, что проблем у неё меньше не стало.
Новоявленная фрейлина, заметно синевшая от вида Улинна, спросила, довольна ли царевна охраной и, особенно, внешним видом этой самой охраны в лице доблестного стражника. Видно, жаждала перевести разговор на другую тему!
Гвенн вызвала Улинна, глядела его, не нашла ни малейшего изъяна и вновь спросила Лейсун, что не так.
— Рога, — шёпотом произнесла Лейсун, и царевна наконец поняла.
Рога у доблестного воина были небольшими, как у десятилетнего фоморчика, и выглядывали из чёрных кудрявых волос ненамного.
Гвенн ответила, что её всё устраивает. Продолжила разглядывать неправильные рожки, покрытые чем-то вроде мягкого мха или короткой шерсти. Были они без украшений, выбитых рун и прочей красивостей.
— Ужасно милые, — заметила царевна, дотронулась и чуть не подпрыгнула от сердитого:
— Не так.
— Что не так?
— Не делай так. Нависая. Хватая. Трогая, — подошел раздраженный Нис.
— Царевна, — тихо произнесла Лейсун. — Просто рога, это очень и очень личное. Все равно, что волосы перебирать.
Гвенн отошла на шаг от посиневшего до черноты Улинна и скрестила руки за спиной, чтобы не тянулись, любопытные, куда не надобно. Не хватало ещё, чтобы её начала ревновать Лейсун, а не только муж.
— Спасибо, — смутилась Гвенн. — Не буду трогать, а то и правда засмеют всем Домом.
— У нас нет Домов, Гвенни, — уже спокойно сказал Нис. И улыбнулся одними глазами.
— Зато есть хитрющие зеленые очи, — хихикнула она, но Нис и не думал смущаться.
— Ты навестишь меня сегодня?