Не дразни меня

Рузанова Ольга

– Это соглашение, которым вы подтверждаете, что не имеете друг к другу никаких имущественных претензий.

– Я не имею....
– шепчу тихо.

Адвокат, представляющий мои интересы, двигает эти бумаги к себе и, собрав их в стопку, аккуратно складывает в папку.

– Ярослава Евгеньевна ознакомится с ними в течение пары дней. После этого я свяжусь с вами.

– Да, заявление на расторжение брака будет подано нашей стороной.

– Я могу встретиться с вашим доверителем?
–

спрашиваю, встречаясь взглядом в тучным седовласым мужчиной.

Поправив воротничок белой рубашки, он отводит глаза.

– Адам Викторович не планирует присутствовать лично, но я передам ему ваше пожелание.

– Не нужно, - отзываюсь негромко.

Он уходит первым. Мой адвокат, Киселев Сергей Семантьевич, тоже поднимается со стула.

– Думаю, всё пройдет быстро, Ярослава Евгеньевна. Я проверю документы и пришлю вам на подпись.

– Хорошо.

– Среди них соглашение о неразглашении. Вы видели?

Киваю, снимая со спинки стула свою сумку.

Да, слышала что-то похожее. Я подпишу всё, что он хочет. После этого останется пережить развод, а потом... Потом я отсюда уеду навсегда.

Это должно помочь.

– С разводом тоже не придется ждать. Надеюсь, через пару недель всё закончится.

– Да, я тоже.

– Вас подвезти, или вы с водителем?

– Я за рулем.

Он вроде бы облегченно выдыхает и, попрощавшись, тут же исчезает. Я выхожу из здания делового центра следом. Останавливаюсь около парковки и смотрю по сторонам. На углу соседнего здания замечаю кофейню.

Через несколько минут занимаю столик в углу и делаю заказ. Пока его готовят, кручу телефон в руках.

От волнения потеют ладони, пальцы совсем непослушные. Раздумывая, провожаю взглядом снующих мимо широких окон прохожих. Это будет последнее, что я сделаю. Клянусь.

Нахожу контакт Лены, жму на вызов и, прислонившись спиной к мягкой обивке стула, прижимаю телефон к уху.

Она отвечает после второго гудка. Моё сердце проваливается в живот.

– Яра?...

По голосу понимаю, что она куда-то идет. Похоже на то, что быстро поднимается по лестнице и заходит в комнату.

– Привет, Лена. Как дела?
– мой голос, как поломанная соломина, тонкий и надтреснутый.

– У нас всё хорошо, а у тебя?

– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Всё в норме.

Наш разговор не клеится. Мы больше не родственницы, и поэтому общих тем не осталось. А с чужими Литовские личное не обсуждают.

– Лена....
– вздыхаю прерывисто, - Ты знаешь... я хотела поговорить с Адамом, но он, похоже, не хочет меня видеть.

Она молчит. Не опровергает и из сострадания не подтверждает мои слова.

– Ты не могла бы передать ему кое-что?

– Что?

Моё горло стягивает, и я некоторое

время вынуждена бороться с подступающими слезами.

– Передай ему... скажи ему, что мне очень жаль. Я была не права.

– Ох, Яра!...

– Я обвинила его в ужасных вещах. Я не должна была этого делать.

– Я так сожалею!...

– Я надумала себе то, чего нет и не было, - говорю торопливо, чтобы не сорваться на слёзы, - А сейчас мне всё известно.

– Ян рассказал мне, да....

В памяти тут же всплывает то сообщение от него:

«Все вышло так, как мы хотели. Ублюдок сдох. Выдыхай, брат»

Теперь я понимаю его смысл. Мой отец самоликвидировался - Литовские выдохнули с облегчением.

– Я знаю, что они братья хотели его смерти, но к ней не причастны, - говорю тише, - Я обвинила их вслепую.

На некоторое время в трубке повисает пауза. Лене не понравилось, что я сказала?

– Передай ему, пожалуйста. И... прощай.

– Подожди, Ясь, не отключайся.

Возле моего столика появляется официант. С улыбкой ставит на стол чашку эспрессо и уходит. Я смотрю в окно и не дышу.

– Яся!...
– слышу, как тяжело сглатывает, - Я не знаю, в курсе ли ты истории с мамой Адама и Яна, но, поверь, у них были причины не любить твоего отца.

– Я не в курсе, - шепчу в трубку.

– Боже... меня за это по голове не погладят!...

Я помню, что их мать не воспитывала их и постоянно живет в другом городе. Никаких подробностей я не знаю, но всегда думала, что она уехала после развода с их отцом. А он просто не отдал ей детей.

При чем тут мой отец?!

– Расскажи, Лена!
– прошу я.

– Это было давно. Адам и Ян были мальчишками...
– по моей спине ползет холодный озноб, - Их маму похитили и изнасиловали.

Болезненный стон застревает в горле. Я прижимаю ладонь к лицу.

– Старший Литовский ее каким-то чудом вернул, но в стране не оставил. Слишком боялся, что это может повториться.

– И?...

– Он отправил ее в Бразилию и даже выдал там замуж.

– И?... Лена? Какое отношение к этому всему имеет мой отец?
– спрашиваю и цепенею в ожидании ответа.

– Он....
– переводит дыхание, - Это он похитил их маму, Яра.

– Что?...

– Прости.

И без того окрашенный в серый мой мир в одно мгновение чернеет. Я ни секунды не сомневаюсь в её словах. Ужасно и подло с моей стороны, но верю Лене как самой себе. Шокирующая правда тут же укладывается в моей голове.

– Это она сама рассказала?

– Турок... то есть, твой отец сам признался. Екатерина Александровна подтвердила.

– Когда он признался?

– Незадолго до смерти.