Не измени себе

Першин Алексей Николаевич

Борис поднялся с места.

— Я берусь за эту работу. Дайте только в помощь кого-нибудь. И ждать нас незачем. Отправляйтесь в Че­лябинск, а мы съездим на завод, прихватим кое-что из ин­струмента, разберем этот завал и прикатим с вагоном – другим следом за вами. Что тут сложного?

Вмешался Кириллов:

— Если разрешите, я останусь с Дроздовым.

— Не разрешаю! — взорвался главный. — Вы началь­ник цеха, и цех вам бросать никто не позволит.

Пока спорили, шумели, железнодорожники восстано­вили

путь и эшелону дали отправление. Где-то, не так далеко, слышалась пальба, но никто не придавал ей зна­чения. Дроздову все-таки удалось убедить руководство в разумности предлагаемого варианта. И когда состав, на­бирая скорость, пополз дальше на север, Борис — и вмес­те с ним молодой слесарь Витя Басов — шагали уже че­рез лес к шоссе, чтобы с попутной машиной добраться до завода.

Было раннее утро. Рассвет наступал стылый, серый, и после тепла вагона Бориса познабливало. Не успели они выйти из леска и подняться вверх из лощины, как вдруг неподалеку что-то оглушительно грохнуло. Засви­стели пули. И не поймешь, откуда стреляли. Но больше всего было непонятно, кто же все-таки мог по ним стре­лять?

Они бросились па землю и, когда страх мало-помалу отступил, осмотрелись. Они лежали на вершине бугра, а внизу, буквально в двухстах метрах от них, тянулась свежеотрытая противотанковая траншея, вдоль которой за­няли оборону люди, кто в шинелях, а кто в пальто. На них катили танки с черными крестами, за танками шла пехота.

— Немцы! — в ужасе закричал Витя Басов.

Борис почувствовал, как ему будто наждаком провели по спине. Надо было что-то делать. Но что?

Справа от них застучал ручной пулемет, потом его очереди послышались чуть левее. Парнишка в разодран­ной шинели ловко косил немецких автоматчиков, не да­вая им перебраться через противотанковый ров — немцы, видимо, хотели зайти с тыла. Рядом с ним стрелял из винтовки — чуть постарше, черноголовый, видно очень ве­селый человек, он что-то кричал и смеялся, и тот, с пуле­метом, отзывался ему смехом.

Но вдруг неподалеку от них взметнулся фонтан взры­ва. Произошло непонятное и страшное: голова чернявого человека отлетела. Подхватив пулемет и сумку с дисками, парень с криком помчался к лесу, приближаясь к тому месту, где лежали Борис и Витя Басов. Вот он перебежал поляну и скрылся в лесу. Его преследовали шестеро ав­томатчиков. Они не видели парня и потому палили, не жалея патронов. Вот немцы выскочили на поляну, совсем недалеко от Бориса. Парнишка открыл по ним огонь из– за кустов. И тут раздался оглушительный взрыв, авто­матчиков в одно мгновение разметало. Что произошло, Борис не понял, может быть, пуля угодила в неразорвавшийся снаряд… А парнишка, уже без пулемета, зачем– то прижимая к себе диски, наверное ничего не видя, мчался к траншее, за которой накапливались цепи нем­цев.

Борис бросился ему наперерез. Нагнал, схватил за по­лу шинели. От неожиданности парень споткнулся и упал. Его начала мучить тошнота, но пулеметный диск он все так же крепко прижимал к себе. Борис приподнял его го­лову и, вытащив из своего кармана бутылку, попытался влить ему в рот воды.

— Не жми зубами, не жми. Раздавишь, стекло,— крикнул Борис ожадневшему к воде парню. —

Пей спо­койно. Вот так, вот так. Ну… полегче стало?

Тот посмотрел на Бориса осмысленным взглядом и стал внимательно его рассматривать. Явно пытался вспомнить — кто такой.

— Вставай, вставай, паренек. Нам скорей к дороге надо — и в Москву. Ну? Тебя как зовут?

— Чулков я… Денис.

— А меня Борис, Дроздов. Здорово вы им влепили. Слышишь? Покатилась немчура!

Денис хотел встать, но тут же упал, схватившись ру­кой за голову. Сомнений не оставалось: его контузило.

Подбежал Витя Басов, вдвоем потащили парня к шос­се, которое теперь уже было недалеко.

Но вот Чулков резко дернулся, завозился.

— Что ж вы меня, как теленка молочного… — послы­шалось сзади. — Спустите. Тяжело же…

— Подумаешь, тяжесть! Молчи, когда несут!

Чулков возразил:

— Не… так не годится…

И, обхватив за шею Бориса и Витю, упрямо заковы­лял рядом заплетающимися ногами.

Вот наконец и шоссе. Всегда оживленное, оно было сейчас пустынно. Выбрались на проезжую часть. Борис увидел вдалеке выворачивающую из леса полуторку, направлявшуюся в сторону Москвы. Призывно замахали руками. Машина, скрипнув тормозами, остановилась.

Их подхватили и втянули в кузов. Дениса пристроили у кабины, его опять тошнило.

— Контузило парня, видишь, как мается, — сказал по­жилой мужчина. — Где вы его подобрали? Мы искали его среди живых и среди убитых. Кто бы думал, что так по­лучится. Рыли противотанковый ров, а тут вдруг — тан­ки. Правда, еще ночью оружие выдали: военные подошли, прорвались из окружения. Но чтобы — бой, такого и не ожидали.

Мужчина замолчал, укрыл Чулкова мешковиной.

— А наш эшелон со станками разбомбило, — отозвал­ся Борис.— Вот мы с товарищем на завод подались, да в этот ад кромешный попали. Как раз на взгорок вы­шли, за рвом. Тут и началось. Весь бой как на ла­дони…

— С холма, значит, все и видели?

— Говорю, как на ладони! И малец этот, — показал Борис на Чулкова, — немало покосил из своего пулемета.

— А старшой-то наш, от райкома, — вмешался тре­тий, в теплом пальто с каракулем, — говорил, будто немцы взорвали Чулкова. А Чулков… вот он, живехонек! Хо­рошо бы сообщить ему.

— Захарычу руку осколком оторвало… — отозвался пожилой. — Половина наших, поди, полегли. Но все же не дали пройти аспидам.

В кузове возбужденно заговорили. Каждый переживал заново кромешный бой.

Наверняка слышал всех и Денис, судя по тому, как он улыбался и воинственно поднимал кулак. Но от рез­ких толчков машины у него, видимо, усиливалась боль в голове. Он стонал и гладил рукой затылок.

— Досталось парню за сутки, — отозвался кто-то со­чувственно за спиной у Бориса, — больно Сидоров-то о нем убивался. Говорит, не хотел брать в отряд, ему, по­ди, шестнадцать лет, не больше. Матери бы сообщить о нем…