Не измени себе

Першин Алексей Николаевич

— А станок, выходит, слон?

Согласились с доводом: всему есть предел.

Пришлось затратить еще день, чтобы заточить резцы впрок…

По пути в Москву Зонов все больше молчал. Да и что ему было говорить, если к ненормальному станку опытный наладчик придумал ненормальный резец. Наладчик, а не он, инженер…

На этом они расстались.

3

Вступительные экзамены Борис сдал легко, и профес­сор Резников пригласил его к себе, объявил ему приказ рек­тора (Дроздов

допускался к экзаменам экстерната), вру­чил зачетную книжку и целую кипу брошюр с программа– мм по разным предметам. Технические вузы экстерната не имели, и Дроздов осенью 1948 года оказался на экономиче­ском факультете.

— Итак, с богом, как говаривали в старину. Вам, ра­зумеется, известно, что вы вольны сдавать зачеты и экза­мены, когда сочтете себя достаточно подготовленным по то­му или другому предмету?

Дроздов лишь кивнул в ответ — от волнения у него пре­секся голос.

Зачеты Борис сдал успешно. И вот наконец настала оче­редь экзаменов.

Январский день был яркий, морозный. И мороз-то — не больше десяти — двенадцати градусов, для Москвы са­мый желанный. Кристаллики инея светились всеми цвета­ми радуги. Под ногами звонко и бодро поскрипывал снег. От остановки троллейбуса до института Борис шел не торо­пясь, с наслаждением вдыхая морозный воздух, пахнущий ванилью. Запах этот Борису правился, поднимал настрое­ние, рождал уверенность, что экзамен не так уж страшен, как ему казалось все эти дни. Тем более контрольная рабо­та принята без замечаний и зачет сдан. Да к тому же и од­ну из логических задач на зачете он решил, видимо, каким-то неожиданным для ассистента способом. Тот торопливо переписал ее в свою толстую общую тетрадь, потом отошел к другому столу, показал записанное молодой женщине и наконец куда-то вышел из комнаты. А Дроздов ждал, не понимая, что все это значит?

Минут через десять к Борису подошла та самая женщина, зябко кутавшаяся в огромный пуховый платок.

— Товарищ, а вы кого ждете? — с удивлением спросила она Дроздова.

Борис пожал плечами.

— Я зачет сдавал… А преподаватель куда-то исчез…

— Это вы логику задом наперед повернули?

— Как это повернул? Как пошло, так и доказал.

— Вы нашли интересный ход доказательств. Александр Василич ушел к профессору показать ваше решение.

— А зачет-то я сдал или не сдал?

— Конечно сдали. Где ваша зачетка?

— Лежит на столе. Вот она.

Женщина крупным решительным почерком написала в соответствующей графе «зачет» и так же крупно и реши­тельно расписалась.

— Экзамен по политэкономии милости прошу ко мне. Я — доцент Протопопова. Алла Васильевна. — Она заглянула в начало зачетки, где значились его фамилия, имя, отчество.— Уговорились, Борис Андреич?

— Охотно, Алла Васильевна. А вы не вкатите мне «неуд» для первого знакомства?

— Наверняка вкачу, если не будете ничего знать. — И широко улыбнулась, ослепив улыбкой. Зубы у нее были плотными, один к одному, крупными, рот широкий, глаза большие и сама вся какая-то крупная, но удивительно лад­ная, крепко сбитая.

— Но мне кажется… — продолжила Алла Васильевна,— человек, способный

находить оригинальные ходы рассужде­ний, двойку схватить вряд ли сможет. До свиданья, Дроз­дов. Жду вас на экзамен.

Вот к этому доценту с широкой улыбкой и шагал сегодня Дроздов, энергично приминая снег генеральскими белыми бурками с кожаными ярко-коричневыми задниками и нос­ками. Эти бурки подарил ему Вальцов вместе с диагонале­вой гимнастеркой и офицерскими галифе. Преодолев соп­ротивление Бориса, он почти силой заставил все это надеть и с не меньшей настойчивостью прикрепил к гимнастерке три ордена.

— Ор-рел! Ты же ор-рел! Как ты можешь стыдиться своих наград? Орден Ленина, Красное Знамя, «Знак Поче­та»!.. В такие-то годы!

— Я и так дед по сравнению с другими студентами. За­чем все это?

— А ну шагом марш! И ровно через три часа буду ждать v себя. Без рассуждений…

— А если очередь?

— Боже, какой же он остолоп! Да кто посмеет прегра­дить путь кавалеру таких орденов?

Борис пожал плечами, вздохнул.

— Кого сейчас удивишь орденами? В метро на каждом шагу звон от орденов и медалей.

— Но не такими, Борис. Не надо принижать самые вы­сокие награды.

— Ну, хорошо. Только скажи мне: какой чудак будет рваться первым на экзамен? Наоборот, нужно незаметно прошмыгнуть…

— Я те прошмыгну! — Толстый указательный палец Ивана Федосеевича угрожающе закачался перед носом Дроздова. — Не тот ты человек, чтобы решиться на хал­туру.

…Вот и его институт. Быстро разделся и, шагая че­рез две ступеньки, поднялся на второй этаж. Перед дверью аудитории, где проходил экзамен, сидело четверо.

— Кто принимает? — спросил он высокого парня, воп­росительным знаком согнувшегося над конспектами.

— Кольцов и Протопопова, — выпалила за парня ма­ленькая худенькая девушка с толстой пепельного цвета косой.

— Кто к Протопоповой?

— Ой, не нужно к ней. Она такая вредная… Засыплет в два счета…

— Ну?! Так никто к ней и не пошел?

— Нет, наверное.

— Может, мне? Страшнее кошки зверя нет.

У девушки расширились глаза. Она смотрела на Дроз­дова как на самоубийцу.

«Может, и в самом деле повременить?» — подумал Борис и устыдился этой осторожной мыслишки.

Резко распахнул дверь. Два преподавателя и восемь студентов скрестили па нем взгляды. Протопопова едва при­метно улыбнулась.

— Неужто вам не сообщили, что я вредная и жадная на отметки? И что я «засыпаю»… — сказала она, когда Борис решительно подошел к ее столу.

Дроздов сдержанно рассмеялся, но ничего не сказал.

— Садитесь, Борис… Борис, не помню отчества.

— Я Дроздов. У студента, как мне кажется, нет отче­ства.

— Но ведь вы… простите… вон вы какой! — Алла Ва­сильевна кивнула на ордена.

Борис почувствовал, что краснеет: черт бы побрал этого Вальцова! Еще подумает — пришел выпрашивать себе сни­схождения.

Улыбка его угасла. Он кивнул на узкие полоски бумаги.

— Билеты?

— Они, Борис Андреич. Я вас чем-то обидела?