Не измени себе
Шрифт:
…Это произошло примерно за год до поступления Дроздова в вуз. И кто бы знал, что эта статья повернет его жизнь в неожиданное русло.
2
В первый же месяц учебы Дроздов узнал, что профессор Протасов работает в том же вузе — он заведует одной из кафедр. Они случайно столкнулись в коридоре, но Василий Васильевич, конечно, не узнал Бориса.
После опубликования той статьи профессор Протасов через редакцию послал Дроздову свою книгу со странной надписью: «Уважаемому Борису Алексеевичу! Еще будет время для споров.
Ошибка в обращении с отчеством Дроздова не только не задела, он почти не обратил на нее внимания. Зато сам текст удивил. Какие споры имел в виду Протасов? С кем? Со слесарем-наладчиком? Впрочем, в журнале осталась только его фамилия в подписи под статьей.
Так и не понял Борис, что могли означать слова посвящения. Хотел было съездить в редакцию, чтобы выяснить, но что могли ответить ему в редакции?
Потом добавил раздумий и Константин Арефьевич… Он однажды послал за ним посыльного с наказом явиться без задержки.
Наскоро умывшись, Дроздов заспешил к Разумнову. Застал того разгневанным. Прямо у порога Константин Арефьевич накричал на Бориса, чего никогда себе не позволял, хотя за долгие годы их общения чего только между ними не бывало…
Как выяснилось, дело оказалось довольно серьезным. Статья Дроздова вызвала шум, письма, видимо, стали поступать не только в редакцию: Разумнов не сказал прямо, но намекнул, что горком партии предложил разобраться в этой истории. И разобрались… Заведующего отделом, кандидата наук Моралова, который лично правил статью и придал ей боевой характер, с работы сняли. Хотели заняться и автором, полагая, что за подписью «слесаря-наладчика» прячется кандидат философских наук Борис Алексеевич Дроздов. Но вскоре установили, что материал действительно принадлежит рабочему. Прочитали статью в оригинале. Оказалось, написана она была куда спокойнее, и все же по существу своему круто расходилась с точкой зрения ученого мира.
Как быть? Рабочий оказался с заслугами, награжден тремя орденами. Часто выступает на собраниях и партийных конференциях. Первый секретарь райкома Петр Николаевич Селезнев знал Дроздова лично (и завод, и редакция журнала располагались на территории района), относился к нему с уважением, а статья его в серьезном журнале этого уважения прибавила. Принял он меры и к тому, чтобы приостановить особо ретивых противников Моралова, намеревавшихся сорвать защиту его докторской диссертации.
Однако ситуация оказалась щекотливой. Селезнев решил посоветоваться со Смирновым, недавно избранным секретарем горкома партии. История, рассказанная Селезневым, Алексея Георгиевича удивила, но в то же время и обрадовала почему-то, когда он узнал об авторе статьи.
— Вы знаете Дроздова? — удивился Селезнев.
— Знаю… В войну секретарствовал в вашем же райкоме. Если не спешите, я бы сейчас и прочел статью.
Читал Смирнов быстро.
— Любопытно… Дроздов — все тот же. Молодец!
— Но… Алексей Георгич… почитайте энциклопедию, учебник политэкономии. Точка зрения… она, знаете ли, не совсем…
Смирнов вздохнул.
— Поговорите с учеными по душам. И про эту точку зрения. Советую.
Селезнев только руками развел. Годы научили его быть осторожным. Но ему по душе было все то, о чем говорил секретарь горкома. Решили предпринять все возможное,
— Посоветуйте соискателю, если будет удобно, малость смягчить этот раздел. Не стоит дразнить гусей. И, пожалуйста, поберегите Дроздова. Как бы не ополчились ретивые на человека. Хитрить или обходить сторонкой острые углы он не умеет.
А «ретивый» на заводе «Красный маяк» действительно нашелся. Им оказался Василий Борисович Астахов. Не мог
все забыть Василий Борисович одно выступление Дроздова на партийном собрании…
Григорий Зонов разработал тогда оригинальный узел полуавтомата. Но он, Астахов, даже рационализаторским предложением его не признал. Иначе к предложению Зонова подошла комиссия министерства. А создана она была как раз после выступления Дроздова на заводском партийном собрании. Разобравшись в предложении, комиссия признала новый узел изобретением. Приказом министра Астахова понизили в должности, поменяли местами с его заместителем. После этого неприятного происшествия Василий Борисович вложил всю душу, чтобы внедрить полуавтомат в производство. Но Дроздов, наверное, в печенку ему въелся. То ли это была личная неприязнь, то ли он действительно увидел в поведении Дроздова «ошибочную политическую линию», но Астахов добился того, чтобы публикация Дроздова стала предметом обсуждения на заводском парткоме. Но члены парткома выслушали разъяснения самого Дроздова и этим ограничились.
…Рассказ Константина Арефьевича порядком смутил Дроздова. Борис в растерянности произнес:
— Неужели я и в самом деле встал на антипартийный путь?
Разумнов схватился за голову.
— Боже! Дубина ты, а не борец. Неужели не понимаешь?.. Идут споры, в науке борьба, это же естественно. Стал бы тебя защищать Селезнев, будь ты на самом деле на антипартийном пути? Статья твоя полезная, хотя не ко времени.
3
С тех пор прошло больше года. Борис охотно посещал лекции профессора, успешно сдавал ему экзамены, Протасов относился к нему благожелательно, будто и не было той статьи.
На самом деле Протасов все знал. И рассказала об истинном авторе нашумевшей статьи Алла Васильевна Протопопова. Это ей случайно удалось узнать в редакции журнала «Проблемы экономики», кто был тот Борис Дроздов.
— Неужто наш Дроздов? — даже растерялся Протасов. — А я считал, что это Борис Алексеевич отличился, послал на его имя книгу с автографом. Вот те ну! Молодец Дроздов! Очень содержательная статья…
Об этом разговоре Борис Дроздов даже не подозревал. Экзамены следовали один за другим, останавливаться было нельзя: прошел слух, что Министерство высшего образования намеревается отменить систему экстерната, которая будто бы не оправдывает себя.
Были у Бориса и другие причины быстро забыть инцидент с профессором Протасовым. Крутые развернулись события после памятного вечера, когда Иван Федосеевич так неожиданно для него и Жени столкнул их в своей квартире у Патриарших прудов. Впрочем, как выяснилось позже, мать Вальцова действительно заболела.