Не открывайте глаза, профессор!

Болейн Лея

— Вы что, серьёзно..?!

От возмущения у меня перехватило голос. А может, дало маху лечебное зелье Истая. Воспользовавшись паузой, Мортенгейн прижал меня к земле. Губы скользнули по моим губам, язык проник в рот.

Я сжала зубы, но Мортенгейна это не остановило. Напротив.

— Ты слишком мне подходишь, маленькая подозрительная человечка, — шепнул он. — Я думаю о тебе постоянно, я вижу тебя во снах, я чувствую твоё присутствие даже без запаха. Конечно, я хочу тебя отчислить, чтобы ноги твоей не было в Виснейском Храме Науки.

Не знаю, что ты задумала, не знаю, кто ты, но я не люблю такие игры. Поэтому да, я найду тебя. По моим глазам прогноз благоприятный. Скоро зрение вернётся. Обязательно найду. Но пока этого не произошло… Погладь меня ещё.

Нет, я действительно дура, что пыталась ему помочь! Замотала головой и замычала, пытаясь ускользнуть от горячего влажного рта. С поцелуями Мортенгейн приставать не стал, просто поймал мою ладонь и прижал к своему животу, не отпуская, повёл ниже.

— Я хочу тебя.

— Мы же договорились играть по моим правилам! — сказала я, стоило предательскому голосу вернуться. Руку попыталась отнять — но безуспешно.

Да, он меня хотел. Трудно было этого не почувствовать, когда твои пальцы сжимают возбуждённый, почти прижатый к животу член. Трудно остаться равнодушной самой.

— Это ты так придумала, а я просто не стал спорить. И сейчас не буду. Маленькая невинная мышка-полёвка…

Его свободная рука стала расстёгивать пуговицы на моей блузке.

— Мама никогда не таскала меня за холку, — шепнул Мортенгейн мне в ухо. Обхватил губами сосок, мягко, пульсирующе втягивая в рот. Отпустил, но продолжал водить моей рукой по своему члену, направляя меня. Его колено втиснулось между моих сведённых ног. — Она наказывала по-другому. Я должен был отрабатывать свои провинности в морге при ближайшем Храме наук. Мыть покойников, подавать инструменты при вскрытии и всё такое. Как ты понимаешь, я рано перестал шалить и был очень послушным мальчиком в детстве.

— Врёте! — на мгновение я вырвалась из чувственного опьянения, широко раскрыла глаза и уставилась в лицо Мортенгейна.

— Может быть, — хмыкнул он. Сел, обхватил мой затылок ладонью и потянул вниз.

— Не буду я этого делать! — зашипела я, догадавшись, на что он намекает. — Я же сказала, на моих условиях или никак!

Вместо ответа Мортенгейн опрокинул меня на листву, коснулся губами живота.

— И вы… не надо! — запаниковала я. — Профессор! Давайте ограничимся ушами, ну, что вы за озабоченный тип такой… что вы…

Запуталась в словах, прикусывая уже свою собственную ладонь, чтобы не стонать. Упругий горячий язык кружил вокруг набухшего от возбуждения клитора, держать ноги сдвинутыми было совершенно невозможно. Ну зачем я пошла в лес… Зачем осталась с волком… зачем… зачем…

…за этим и осталась.

Выхухоль небесная!

Осознание свалилось на меня, как тяжёлый пыльный мешок, не менее острое, как оргазм. Да, я уже приходила к нему единожды сама, но продолжала убеждать себя — и его! — в обратном.

Я

сдалась, расслабила мыщцы — и именно в этот момент профессор мягко ввел внутрь меня два пальца, продолжая ласкать языком. Я выгнулась дугой, уже не скрывая стона. Ухватила его за плечи, вдавливая в себя, обхватывая его бёдра ногами.

— Твоя очередь, — шепнул он мне. — Всё по-честному, Аманита…

Отвечать я не стала. Мортенгейн перекатился на спину, я сползла с его груди, провела ладонью по поджарому животу. Закрыла глаза, лаская губами член, сжимая его ладонью у основания. Едва не подавилась, но вскоре приноровилась. Чувствовать его было не трудно. Его дрожь передавалась мне.

— Что ты задумала? — вдруг прошептал он сдавленно. Пальцы с неожиданно острыми ногтями скользнули по моей спине. Я приподняла голову, вытирая сперму с губ, и Мортенгейн тут же подтащил меня к себе поближе.

— Что? — непонимающе отозвалась я, чувствуя головокружение. — Что? Кто?

— Ты. То бегаешь от меня, то сама приходишь, то ускользаешь, то проявляешь инициативу… Ты с ума меня сведёшь, Аманита.

— Взаимно, — буркнула я. — Оставьте ваши подозрения, профессор, они бездоказательны и безосновательны. А если инициатива вам не нравится…

— Очень нравится, — он накрыл меня собой, а я всхлипнула, обессиленно и, каюсь, счастливо. — Как жаль, что…

— Что?

— Тсс, — зашептал он, двигаясь во мне всё быстрее и быстрее. — Не говори больше ничего. Не сегодня. Погладь меня ещё, девочка… Вот так.

Глава 15

Истай, как водится, смотрел на меня с сочувствием. Осторожно погладил по руке, потом насторожился и задрал рукав. Царапины, полученные в результате лесных приключений, уже не кровоточили, всё затянулось, но небольшие следы ещё оставались.

— Это… он так тебя?! — с ужасом спросил приятель. — Тильда, нельзя больше этого терпеть, надо уходить отсюда! И как можно скорее. Давай мы устроим тебе…

— Нет, — мрачно сказала я. — Нет, это не он, то есть…

Выдавать тайны профессора отчего-то не хотелось даже лучшему другу.

— Всё нормально.

— Всё НЕ нормально! Надо принести тебе ещё заживляющего зелья.

— Не надо, я и так вся в зельях. То, что для голоса, кстати, совершенно отвратительное на вкус.

— Нормальное оно на вкус. Мне говорили, сладкое.

— Горькое оно, врут и не краснеют. А что касается ран… Это не Мортенгейн, но когда я оказываюсь рядом с ним, всё время происходит что-то такое… что-то такое… Ну, мы же не можем встречаться у всех на глазах…

— И не встречаться тоже не можете.

Я только криво усмехнулась.

— Кстати, а что там с эурканией златоцветной? Поиски успехом не увенчались?

Про эурканию в своё время мне тоже поведал всезнающий Ист. Я только глубоко вздохнула.

— Мягко говоря, в ту самую ночь было несколько не до неё.