Не все мухи попадают в Ад

Сыров Владимир

Но кто тогда... третья? Кто она?

"В???Е?????Л??_?Ь?З?_???_Е??????В????У???Л._"

Опять раздался голос, но этот был другим. Иной интонации, глубокий, осмысленный, тревожный, даже страшный.

«Скажи вслух...» – потребовал он.

"Что? Что сказать?" – мысленно отпрянул я. Мне совершенно не нравилась эта идея – разговаривать с обрывками чужого сознания в собственной голове. Это отдавало какой-то шизой.

Я еще не до конца понимал, кем для меня является… эта часть, появившаяся после слияния,

но странным образом не чувствовал к ней враждебности. Более того, пользуясь новой для меня памятью, его взглядами на мир, я чувствовал какое-то странное родство с этой сутью. Мой собственный поток мыслей менялся, словно обогащаясь незнакомыми словечками и понятиями – теми, которых просто не было в моей памяти, пока я был исключительно Владом.

"Аааа, как же это сложно!" – вырвалось у меня уже беззвучно.

"Что от меня нужно этому голосу?!" И еще... нужно разобраться с тем трешом, что произошел на плацу...

Но нет. Это... это потом. Первоочередным было другое.

Понять себя... да, это сейчас главное. Без этого, весь мир... Он просто не будет иметь смысла. Ибо как можно осмыслить реальность, не осмыслив сначала того, кто ее воспринимает? Мир подождет. Сначала – я.

Итак. Мне предложено произнести вслух некое странное слово: «Вельзевул». Что оно означает? Ни в моей собственной памяти, ни в памяти Андрея не нашлось ничего похожего. Это очень напоминало какой-то древний устный активатор, те самые, которыми еще пользовались сотни лет назад.

Но тогда чья же еще сущность сидит во мне? И не даст ли это слово повод для ее активации? Для подмены? Эта мысль леденила – очень не хотелось быть замененным чужим сознанием.

Краем сознания – своего ли сознания? – я отметил, что такая дальновидность и предусмотрительность мне были абсолютно не свойственны прежде. Лол, я вообще не мыслил в таких категориях, у меня просто не было таких знаний!

Ладно, давайте думать, исходя из доступных фактов. Я не смогу активировать словом магию, аспект которой мне не присущ. У меня, если после пережитых вспышек ничего не изменилось, есть доступ только к молнии и... чёрт! Там же еще какие-то "закрытые ветви" были!

А вдруг они активировались сами собой за это время?! Вдруг они вообще не мои изначально?! И пока спали, не было у меня в голове этих мыслей, этих голосов, этих пугающих воспоминаний...

Меня начала охватывать паника. Перспектива быть подмененным или поглощенным каким-то чужим сознанием совершенно не радовала. Но и оставлять такое без внимания, делать вид, что ничего не происходит, было просто невозможно. Нужно было понять, что это за слово и к чему оно приведет.

Итак, какие будут идеи? Как мне поступить? Первым делом нужно попытаться разобраться с тем, что осталось от личности или сознания Андрея... Так, а я могу вообще с тобой как-то общаться?! Или мы... мы уже единое целое? Сроднились? Что за новую сущность вроде «сфирота[u1] », мы образовали?

«Андрей!» – мысленно окликнул я.

Тишина. Полная тишина внутри. Значит, это правда. Нет больше никакого отдельного Андрея или... кого бы то ни было. Есть только я. Я, в этом теле Владислава. И эти воспоминания, знания, даже голоса – они теперь часть меня.

Тогда остается только этот голос. И слово – «Вельзевул». А что, если и он – этот голос, эта часть – тоже стал мной? Просто еще не полностью проявился? И произнести это слово – это как... ну, как дать ему возможность пробудиться?

Пожалуй, это даже логично, с точки зрения всего пережитого.

Мотивация родилась сама собой, четкая и непреклонная. Понять себя. Это главный приоритет, я решил. А эти части – Андрей, этот демон? – они есть я теперь. Их память, их опыт – это же не просто информация. Это невероятная сила. Чем больше я знаю о себе, о своих истоках – какими бы странными и даже ужасными они ни были – тем крепче стою на ногах. Каждая новая грань, каждый век чужого, ставшего моим, опыта... делает меня сложнее, непредсказуемее. А значит – сильнее. Особенно если речь идет о знании, накопленном за сотни лет! Хе-хе-хе. Если, конечно, всему этому кошмару можно верить...

Что ж... рискну.

«Вельзе...» – только успел начать я, как раздался громкий гул, и капсула открылась.

Свет ярких, почти слепящих ламп ударил в лицо, на мгновение лишив глаза способности видеть. В голове возникла какофония звуков, гул и звон, перемешанные с приглушенными шумами внешнего мира. Но среди этого хаоса отчетливо пробилось что-то родное... почти родное.

– Влад! Господи, как ты?! – услышал я голос матери. Полный неприкрытой тревоги, срывающийся от нервозности. Интонации улавливались с трудом, словно сквозь вату, из-за переходного состояния после выхода из капсулы, но это была она.

– Постой, Амма, дай ему прийти в себя, – добавил уже голос отца.

Они здесь... вдвоем. Слышу только их.

Так. Родители. Капсула... Я в капсуле! Эта мысль, острая и внезапная, вонзилась в сознание. Я в медицинской капсуле!

Это значит... Я жив! Значит, вся та ужасная ситуация на плацу как-то разрешилась... положительно? Если я оказался здесь, в безопасности. Получается, в тот критический момент кто-то сумел меня спасти – либо подоспела подмога, либо это были Клименко и его тени, что казалось более вероятным.

Уф... А что там с другими детьми? Как куратор? Как вообще всё это закончилось?!

Постепенно зрение и слух вернулись. Под пристальным взглядом родителей я смог принять сидячее положение, опираясь на край капсулы. Отлично. Я в норме. Насколько это вообще возможно сейчас.

– Как ты, Влад? Как самочувствие? – спросил отец, его голос звучал осторожно, скрывая глубинную тревогу.

Их лица – мамино, папино – склонились надо мной. Я видел их заботу, их страх... каждое едва уловимое движение мускулов, каждую напряженную морщинку у глаз. Мое новое, расширенное сознание, включающее не только мою прежнюю память, но и что-то чужое, более опытное и острое, мгновенно считывало и интерпретировало их эмоции. Они старались не выдавать своего беспокойства, вероятно, чтобы лишний раз не пугать меня. Но я видел все. И я понимал.

– Если честно, то... – начал было я, и поток слов прервался. Стоит ли вообще рассказывать всё, что я пережил и понял? Не наяву, не "на практике", а в собственном сознании? Это же...

...и в тот же миг новая, ужасающая вспышка памяти ударила по голове. Вот я. Я – собака. Разрывающая и пожирающая маленького ребенка. Отрываю от него плоть СВОИМИ, собачьими зубами. О нет! Нет-нет-нет!

Этого… этого никто не должен знать! Ни родители. Никто вообще! По крайней мере, пока я сам не разберусь во всем этом кошмаре. Что они подумают? Как отреагируют? Как смогут смотреть на меня прежними глазами, если узнают?..