Не зови меня больше в Рим
Шрифт:
– Я напишу, непременно напишу…
Если вы работаете в команде, какой бы ни была ваша специальность, это значит, что одни члены команды оказывают давление на других, причем постоянно и непрерывно. Судья это отлично знал, как, впрочем, знала и я, мне надо было только, чтобы уровень этого самого давления поднялся достаточно высоко и заставил меня действовать.
Хуан Кодина служил управляющим в крупной компании. Он занимал высокий пост, поэтому кабинет его располагался на верхнем этаже здания World Trade Center, рядом с барселонским портом. Когда мы вошли туда, наши полицейские
– Сеньор Кодина назначил вам встречу?
Мой помощник, которому до чертиков надоел этот бег с препятствиями, а возможно, еще и задетый за живое презрительной гримасой, которой нас встретила девушка, вышел из себя:
– Полицейский записывается только на прием к дантисту, сеньорита…
– Но…
– Если вы немедленно не поставите в известность сеньора Кодину, что мы хотим с ним побеседовать, через час мы вернемся с санкцией от судьи. Я понятно объясняю?
Девушка, малосведущая в подобных вопросах, как, скорее всего, и во многих других, стремительно вскочила на ноги, стараясь при этом сохранить гордый вид.
– Я узнаю, захочет ли сеньор Кодина принять вас. Гарсон вспыхнул как горючая жидкость:
– Вы слышали, инспектор? Ей плевать с высокой колокольни на то, что мы из полиции! Да я уверен, явись сюда сам Папа Римский или даже испанский король, она бы им сказала то же самое: “Я узнаю, захочет ли сеньор Кодина принять вас”.
Он передразнил секретаршу таким писклявым голосом, что я не сдержала смеха.
– Крупные частные компании – это совсем другой мир, Фермин. Здесь действуют другие законы и царят другие ценности. Здесь глава компании – единственный бог.
– Только пусть эта девчонка впредь ведет себя поаккуратней! Если она еще раз глянет на нас с такой миной, я на нее так фыркну, что мало не покажется!
Подобные вспышки гнева, обычно внезапные, по-прежнему заставали меня врасплох, изумляли и одновременно забавляли. Я никогда не могла с точностью предсказать, по какой именно причине мой помощник начнет метать громы и молнии, зато наверняка знала, что вспышка может оказаться опасной – в зависимости от места и обстоятельств. И тем не менее, когда я видела Гарсона злым на весь мир, это меня взбадривало.
Вскоре вернулась прежняя девица, но теперь за ней следовала другая, постарше – и с более учтивыми манерами. Она представилась личным секретарем сеньора Кодины.
– Вам повезло: сеньор Кодина сейчас же вас примет.
– Повезло? – переспросил мой товарищ. – А что, он, прежде чем кого-то принять, бросает жребий?
Секретарша позволила себе натянуто засмеяться:
– Нет, вам повезло, что сеньор Кодина не находится в настоящее время в командировке; обычно его трудно застать на месте.
Она провела нас в современно обставленную приемную и усадила на диван, а сама вошла в кабинет и почти мгновенно вернулась, жестом приглашая следовать за ней. Едва переступив порог кабинета, я раскаялась, что выбрала для допроса территорию противника. Кабинет Кодины был огромным, внушительным, угрожающим. Если готические соборы строились с расчетом на то, что бедный прихожанин будет чувствовать себя там маленьким и униженным, словно в присутствии самого Господа Бога, то и кабинет Кодины
– Могу предложить вам кофе.
– С удовольствием.
Он по интерфону заказал кофе и повернулся к нам. Было занятно отметить, насколько для его лица была характерна та же невозмутимость, что и для лица Нурии. Сейчас на нем не читалось и намека на досаду, но не было и улыбки. Подчиняясь привычке командовать, которой Кодина наверняка широко пользовался в своей профессиональной жизни, он и теперь заговорил первым:
– Вы пришли в связи с повторным открытием дела об убийстве моего тестя, правильно я понял?
– Правильно. Вы, разумеется, в курсе событий, сеньор Кодина?
– Да, более или менее. Я обсуждал это с моей женой.
– И какое у вас сложилось впечатление?
Он глянул на меня не без удивления – похоже, Кодина не ожидал, что я поведу беседу в столь неформальном тоне.
– Я могу говорить откровенно? – спросил он.
– Только об этом я вас и прошу.
– Возобновлять производство по такому делу, на мой взгляд, – это способ швырять на ветер деньги налогоплательщиков.
– Странно слышать от вас подобное, ведь после возобновления дела были убиты еще два человека, а это свидетельствует как раз о том, что закрытие его было серьезной ошибкой.
– Знаю, инспектор, знаю; однако люди, которых убили, принадлежали к тому маргинальному миру, где смерть не является чем-то из ряда вон выходящим. Проститутки, воры, бандиты… Они сами выбрали себе подобную судьбу. Наверное, вам мои слова покажутся слишком жестокими, но такова реальность.
– Неужели вы не чувствуете потребности узнать, кто убил вашего тестя и за что его убили? А ведь он не принадлежал к маргинальному миру и не выбирал себе сам такой судьбы.
– Ну, это ваши слова, инспектор, а не мои.
Вошла секретарша и поставила поднос с кофе на стол. Все это время Кодина хранил молчание. Когда девушка вышла и пока он разливал кофе по чашкам, я попросила его пояснить свое последнее высказывание.
– Мой тесть в его лучшие годы был выдающимся предпринимателем, одним из лучших в Испании; но, когда на фабрике начались проблемы, последствия оказались для него гибельными. Он постепенно перестал заниматься делами, а эта его склонность к встречам с юными проститутками самого низкого пошиба… Короче, финал плачевный. Только не считайте меня человеком старых правил; я вполне допускаю, что кто-то может пренебречь некими моральными нормами, но он непременно должен при этом проявлять осмотрительность и осторожность, к которым его обязывает положение в обществе. Есть ведь красивые и неболтливые женщины, занимающиеся подобным ремеслом, и он мог бы воспользоваться их услугами. Зачем было непременно лезть в самую грязь?