Не зови меня больше в Рим
Шрифт:
Маркос сразу заметил мое состояние.
– Ты похожа на привидение, – заявил он.
– Знаю, – ответила я.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – не без доли ехидства поинтересовался он.
– Да, можешь: не говори, пожалуйста, что я должна хоть немного поберечь себя. Не заводи со мной разговоров и вообще не говори слишком громко. Не спрашивай, не хочу ли я что-нибудь съесть на ужин. Не дави на меня, совсем не дави, даже если это будет от большой любви или от чего угодно еще.
– Договорились! Я начинаю понемногу понимать ситуацию. И кажется, правильно будет предложить тебе
– Это запросто! И пару таблеток аспирина. Только молча, непременно молча. Разрешаются только поцелуи, объятия и, если тебе хочется, любовь.
– Такой план меня полностью устраивает.
И мы постарались выполнить наш план – он помог мне избавиться от остатков дурного настроения, правда, усталости прибавил, так что я долго потом не могла заснуть. Я лежала на спине с открытыми глазами. В голове моей звучало одно только слово: семья, семья, семья…
Глава 17
Утром следующего дня я изо всех сил старалась выплыть из окутавшего меня глубокого сна. И вдруг поняла, что звук, который назойливо бился где-то рядом, – это телефонный звонок. Маркоса уже не было на его стороне кровати, и шум льющейся воды подсказывал, где он сейчас находится. Я сделала над собой героическое усилие, сняла трубку и услышала голос Марины:
– Петра, я звоню, чтобы сказать, что сегодня у меня день рождения и ты можешь меня поздравить.
Стряхивая с себя последние ошметки сна, я попыталась превратить свой хриплый голос в счастливое щебетанье:
– Марина, как чудесно! Поздравляю тебя, тысячу раз поздравляю! Тебе ведь исполнилось восемь, да?
– Девять, – коротко поправила она, и в тоне ее я почувствовала справедливейшее разочарование.
– Ой, ну конечно же девять! Где у меня только голова! Прости, я только что проснулась и еще не до конца включила мозги. Ты придешь к нам сегодня ужинать?
– Нет, мама не разрешает. Мы устроим ужин у нас дома, и в гости придут все мои двоюродные братья и сестры.
– Думаю, все получится очень хорошо.
– А папа отпросил меня в школе, чтобы я могла в два с ним пообедать. Он тебе не говорил?
– Нет, вчера я пришла такая усталая, что мы с ним даже не смогли ничего обсудить. Я сейчас занята очень сложным делом, и оно отнимает много времени.
– Значит, ты не пообедаешь с нами?
– Сейчас ничего не могу обещать тебе наверняка, Марина, зато обещаю, что сделаю все, что от меня зависит, честно.
– Ну, ладно, – пробормотала она, и на сей раз голос ее представлял собой коктейль из разочарования и сомнения.
– Позвать к телефону папу? Кажется, он уже принял душ.
Я окунулась в облака пара, заполнившие ванную комнату, и увидела, что Маркос вытирается.
– Твоя дочка. Она позвонила, чтобы мы ее поздравили.
Он вернулся в спальню с улыбкой на лице. А я отправилась в ванную.
За завтраком мы обсуждали звонок Марины.
– Ты уже купил ей подарок? – поинтересовалась я.
– Нет еще.
– А что ты ей хочешь подарить?
– Пока не знаю, что-нибудь дорогое. Сама знаешь, что мы, разведенные отцы, всегда должны делать своим детям дорогие подарки. А ты сумеешь на какое-то время освободиться
– Обязательно постараюсь.
– Она была бы очень рада, да и я тоже: мне невесело обедать с детьми одному – это ведь как лишнее напоминание о том, что я их покинул.
Я смотрела на него, пока он намазывал свой тост маслом. С той стороны до меня долетал лимонный запах одеколона, которым он всегда пользовался.
– Что-то ты сегодня то и дело скатываешься на темы разводов.
– Я напишу книгу полезных советов – “Разведенный отец. Фокусы и рецепты”.
– И ведь может получиться бестселлер.
– Если хочешь поучаствовать, напиши раздел про мачех.
– Нет, я напишу свою собственную книгу – “Женщина-полицейский, уволенная с работы. Учебник выживания”. Все, бегу. Уже страшно поздно.
Ведя машину, я думала о Марине. Сама того не ведая, бедная девочка снова оказывала на меня давление. Любая ласка, даже самая мимолетная, порождает в том, кто ее получает, чувство должника, и объясняется это исключительно тем, что мы не хотим рушить тот положительный образ, который сложился в голове любящего нас человека. Наверное, единственный способ жить абсолютно свободно и независимо – это жить без всяких привязанностей.
Гарсон уже ждал меня в комиссариате, потому что, как и всегда, явился туда раньше, чем я. Он успел провернуть массу дел и сразу же сообщил мне, что связался с Росарио Сигуан и они условились о времени и месте допроса. На сей раз она явится на нашу территорию. Гарсон принял такое решение из весьма простых соображений: роскошная обстановка ее жилища не должна влиять на нас, а значит, и на ход допроса. Гарсон предложил ей самой выбрать время, и они остановились на двенадцати часах. Он хотел, чтобы Росарио ни в чем не чувствовала принуждения и чтобы беседа получилась как можно более естественной. Меня двенадцать тоже устраивали, но я тотчас стала прикидывать, успею ли пообедать вместе с Маркосом и Мариной. Я не ожидала каких-то великих открытий от допроса младшей дочери Сигуана, поэтому про себя решила закончить беседу не позднее половины второго. Тогда к двум я смогу подъехать в ресторан, а за утро, до двенадцати, составлю отчеты, которые потребовал судья. Этим я и занялась.
В одиннадцать, вместо того чтобы пойти выпить кофе с Гарсоном, я рванула в ближайший универмаг, чтобы выбрать подарок Марине. Правда, оказалось, что я ничего не смыслю в подарках для детей, поэтому как зомби бродила по разным отделам с игрушками и все никак не могла ни на чем остановиться. В конце концов я склонилась к самому надежному варианту и пошла в секцию книг и канцтоваров. И сразу же увидела фантастический пенал с цветными карандашами, который охотно купила бы и себе самой. К пеналу я добавила книгу из серии сказок разных народов, разделенной по странам. Начинали серию японские сказки, которые с детства запомнились мне какой-то особой кровожадностью. Уже двигаясь к выходу, я заметила на полках для взрослых биографию Айседоры Дункан “Предвестница современного танца”. Почему бы и нет? Мне всегда казалось полной глупостью, когда уже подрастающих детей кормят специально для них изготовленной духовной жвачкой. И я купила книгу.