Нефертари. Царица-еретичка
Шрифт:
– Каких именно?
Рамзес отвел взгляд.
– Каких именно мер? – повторила я свой вопрос.
– Мер, которые позволят нам быть уверенными в том, что новые сыновья хабиру не появятся на свет…
Я ахнула:
– Что? Ты не допустишь…
– Нет конечно. Но разговоры такие среди визирей идут. Они говорят, что дело не только в их численности, – пояснил Рамзес. – Рахотеп полагает, что если их сыновья погибнут, то дочери хабиру выйдут замуж за египтян, чтобы стать такими, как
– Они и без того такие же, как мы! Наставник Амос – хабиру по происхождению, и его люди живут здесь которую сотню лет. Мой дед привел хабиру в Фивы после того, как покорил Ханаан…
– Но Рахотеп утверждает, будто хабиру поклоняются одному богу, как и Царь-Еретик. – Рамзес понизил голос, чтобы никто из проходящих мимо слуг не услышал его. – Он думает, что они и есть еретики, Нефер.
– Еще бы ему утверждать что-нибудь другое! Он ведь сам был еретиком – верховным жрецом Атона. И теперь он хочет показать всему двору, что является верным почитателем Амона.
Рамзес задумчиво кивнул:
– Я так и сказал отцу.
– И что он тебе ответил?
– Что шестую часть его армии составляют хабиру. Их сыновья сражаются наравне с сыновьями Египта. Но люди злятся все сильнее, Нефер, и каждый день для этого находятся все новые причины. Засуха, неудачная торговля или пираты в Северном море. А теперь все должно остановиться, потому что прибывают сотни чужеземных вельмож, а я еще и вынужден наблюдать за приготовлениями. Когда сегодня утром прибыл ассирийский принц, визирь Анемро выделил ему комнату, которая выходит на запад.
Я прикрыла рот ладошкой:
– Он что, не знал, что ассирийцы спят лицом к восходящему солнцу?
– Нет. Мне пришлось объяснить ему это. Он переселил принца в другую комнату, но ассирийцы к тому времени уже успели прийти в ярость. Ничего этого бы не случилось, если бы Пазер согласился стать визирем.
– Наставник Пазер?
– Мой отец уже дважды предлагал ему это. Он стал бы самым молодым визирем в Египте, но при этом наверняка самым умным.
– И оба раза он отказался?
Рамзес кивнул.
– Я не могу этого понять. – Он опустил взгляд на свитки, которые я держала в руках. – Что там у тебя? – В глазах Рамзеса появился блеск, словно ему до смерти надоело разговаривать о своей свадьбе и политике. – Для меня здесь работы на несколько дней, – заметил он, ловко выхватив у меня один из свитков. – Так ты прогуливала уроки?
– Отдай немедленно! – воскликнула я. – Я была больна.
Я попыталась отобрать у него папирус, но Рамзес поднял его высоко над головой.
– Если он так тебе нужен, – насмешливо протянул он, – то тебе придется достать его!
С этими словами он стремглав бросился наутек, а я, хотя руки у меня были заняты свитками, пустилась за ним в погоню. Но тут на каменные плиты упала тень и он замер на месте.
– Чем это вы занимаетесь? – пожелала узнать Хенуттави. Красное облачение Исиды взвихрилось вокруг ее лодыжек. Она выхватила у Рамзеса свиток, который он отобрал,
Мы втроем оглянулись на Исет, которая вовсе не показалась мне такой уж одинокой. Подруги обступили ее со всех сторон, и они о чем-то шептались. Рамзес заколебался, и я заметила, как сильно уязвило его выказанное Хенуттави разочарование. В конце концов, она приходилась сестрой его отцу. Он бросил на меня извиняющийся взгляд.
– Я должен идти и помочь ей, – сказал он.
– Но сначала твой отец желает видеть тебя в Зале для приемов. – Хенуттави смотрела ему вслед, выжидая, пока он не скроется во дворце, после чего обернулась ко мне. Ее пощечина оказалась такой сильной, что я едва устояла на ногах, а свитки Пазера разлетелись по двору. – Дни, когда твоя семья правила в Малкате, давно миновали, принцесса, и ты больше никогда не будешь гоняться за Рамзесом по двору, как за диким животным! Он – царь Египта, а ты – маленький ребенок, которого всего лишь терпят в его дворце.
Хенуттави развернулась и зашагала к белым полотняным шатрам, стены которых колыхались под ветром. Я наклонилась, чтобы подобрать свитки Пазера, и несколько слуг тут же подбежали ко мне.
– Госпожа, с вами все в порядке? – спросили они. Весь двор стал свидетелем разыгравшейся сцены. – Позвольте вам помочь.
Один из поварят с кухни наклонился, чтобы собрать рассыпавшиеся свитки.
Но я решительно покачала головой:
– Все в порядке. Я сама справлюсь.
Однако поваренок уже сгрузил мне на руки груду папируса. У входа во дворец на плечо мне легла женская рука. Я внутренне сжалась, готовясь получить новую трепку от Хенуттави, но это оказалась ее младшая сестра Усрет.
– Возьми эти свитки и отнеси их к ней в комнату, – приказала она одному из стражей. Потом она повернулась ко мне и велела: – Идем.
Я последовала за подолом ее бирюзовой накидки, которая с шорохом скользила по лакированным доскам. Мы вышли в приемную, где обычно вельможи ожидали возможности повидать царя. Она оказалась пуста, но Усрет тем не менее закрыла за нами тяжелые деревянные двери.
– Чем ты так разозлила Хенуттави?
Я проглотила слезы:
– Ничем!
– В общем, она прилагает все силы к тому, чтобы не подпустить тебя к Рамзесу. – Усрет несколько мгновений молча смотрела на меня. – Скажи мне, почему, по-твоему, ее так интересует участь Исет?
Я пристально всматривалась в лицо Усрет.
– Я… я не знаю.
– Тебе разве никогда не приходило в голову, что Хенуттави могла пообещать Исет сделать ее царицей в обмен на что-нибудь?
Я приложила два пальца к губам, как делала всегда, когда нервничала, – дурная привычка, позаимствованная у Мерит.
– Не знаю. Что есть такого у Исет, чего нет у Хенуттави?
– Пока ничего. Тебе моя сестра не может предложить ни статуса, ни родословной. Зато Исет она может предложить многое. Без поддержки и покровительства Хенуттави Исет никогда не выбрали бы в жены царю.