Нефертари. Царица-еретичка

Моран Мишель

Я во все глаза уставилась на Мерит.

– А куда прикажешь идти мне? Я жила в той комнате с самого рождения. С тех пор, как моя мать… – Глаза мои наполнились слезами.

– О нет, моя госпожа. Не плачьте. Прошу вас, не надо плакать.

– Я не плачу, – возразила я, но жгучие слезы одна за другой потекли у меня по щекам.

– Вам нашли другую комнату, такую же красивую, – сказала Мерит. – Она тоже находится в царском дворике. – Мерит опустила на пол корзинку и обняла меня. – Моя госпожа, у вас по-прежнему есть я. У вас по-прежнему есть Тефер.

Я

проглотила рыдания.

– Нам надо уходить оттуда, пока Исет не решила, что ей понадобятся и мои ларцы из черного дерева, – с горечью вырвалось у меня.

Мерит выпрямилась во весь рост.

– Ни одна из ваших вещей не пропадет, – поклялась она. – Я видела, как она примеряла драгоценности вашей матери и смотрелась в украшенное лазуритом зеркало, и потому приказала слугам тщательно следить за всем.

– Нефер!

В конце коридора показался Рамзес, и пока он шел к нам, Мерит достала откуда-то небольшой платочек и быстро вытерла слезы с моего лица. Но Рамзес сразу же заметил, что я плакала.

– Нефер, что случилось?

– Госпожа Исет переселяется из гарема, – пояснила Мерит, – в покои принцессы. Поскольку это единственная комната, в которой когда-либо жила моя госпожа, где образ ее матери смотрит на нее с небес по ночам, то вы легко можете представить себе, как она расстроена.

Рамзес перевел взгляд на меня, и на щеках его заалел румянец гнева.

– Кто дал на это разрешение? – пожелал узнать он.

– Полагаю, это была царица, ваше высочество.

Рамзес окинул Мерит тяжелым взглядом, а потом резко развернулся на пятках и коротко бросил:

– Ждите здесь.

Я взглянула на свою няньку:

– Он что же, собирается заставить ее отменить свое решение?

– Ну конечно! Она могла попросить для себя любую комнату. Почему именно вашу?

– Потому что она расположена ближе всего к покоям Рамзеса.

– А кто сказал, что ее комната должна располагаться рядом с покоями фараона? Она еще не старшая жена.

– Пока еще нет, – со страхом произнесла я. Мы ждали в коридоре, а когда Рамзес вернулся, я увидела выражение его лица и испуганно схватила Мерит за руку. – Она сказала «нет», – прошептала я.

Рамзес избегал смотреть мне в глаза.

– Моя мать говорит, что переселение уже состоялось и что она не может взять свое слово обратно. – Его взгляд встретился с моим, и я поняла, что он глубоко несчастен. – Мне очень жаль, Нефер. – Я кивнула, и он продолжил: – Моя мать желает, чтобы я вернулся в Зал приемов. Но если тебе что-нибудь понадобится… – Голос его дрогнул и сорвался. – Все слуги в твоем распоряжении.

Я покачала головой:

– Мне довольно одной Мерит.

– Моя мать говорит, что ты по-прежнему будешь жить в царском дворике. Об этом я позаботился.

Я слабо улыбнулась:

– Спасибо тебе. – Я видела, что он не хочет уходить первым, и потому подняла с пола корзинку Мерит и ровным голосом произнесла: – Нам пора идти. Нужно собирать вещи.

Рамзес смотрел нам вслед, но я закрыла глаза,

когда услышала, как он повернулся и звук его шагов затих вдали.

В моих покоях творился хаос. Духи и ожерелья, которые тринадцать лет преспокойно хранились в моих ларцах из черного дерева, теперь были небрежно рассованы по корзинам, невзирая на то, что могли запросто разбиться. Мою доску для игры в сенет кто-то уже убрал, но фигурки рассыпались по полу, и никто не потрудился их поднять.

– Что здесь происходит? – взревела Мерит во всю силу легких, и слуги Исет из гарема застыли на месте как вкопанные, по-прежнему держа ларцы в руках. Даже царские слуги взирали на Мерит с покорным изумлением. – Кто здесь главный? – пожелала узнать она, и, когда никто не ответил, Мерит прошлась по комнате, переступая через корзинки и ларцы. – Кто-то должен немедленно привести здесь все в порядок! Никто не смеет столь бесцеремонно обращаться с личными вещами принцессы Нефертари!

Слуги тут же кинулись собирать разбросанные вещи, а Мерит встала над ними в позе надсмотрщика, уперев руки в бока. Я осталась ждать в дверях, заметив мимоходом, что вещи Исет уже сложили на новый туалетный столик. Здесь были веер из слоновой кости и страусовые перья, равно как и платье из сплетенных фаянсовых бисеринок в корзинке. «Кто-то ведь купил ей все это», – сообразила я, а потом спросила себя, а не свадебные ли это подарки от Рамзеса, потому как в гареме никто не мог позволить себе такую роскошь. На том месте, где раньше располагалось мое ложе, теперь у стены стояла позолоченная кровать, вокруг столбиков которой были обернуты длинные льняные простыни, расшитые серебром. По ночам их будут разматывать и опускать, чтобы лунный свет не мешал Исет, отражаясь от выложенных голубой плиткой стен. Моих стен.

– Я знаю, что ты низенькая, Нефертари, но мне бы не хотелось перешагивать через тебя.

Мимо меня протиснулась Исет, прижимая к груди охапку своих лучших нарядов, но, не успев еще открыть рот, чтобы ответить, я вдруг увидела наос, деревянное святилище своей матери. Изнутри убрали инкрустированную золотом фигурку Мут черного дерева, чтобы перенести его, и сердце у меня остановилось, когда я увидела, что статуэтка разломилась на две части.

– Ты сломала статуэтку моей матери? – пронзительно вскрикнула я, и суета в комнате моментально стихла снова.

Я склонилась над богиней, которой моя мать поклонялась, будучи еще маленькой девочкой, и бережно подобрала ее с пола. Ее кошачья голова отделилась от тела, но я чувствовала себя так, словно это мое тело разорвали на куски.

– Я не ломала ее, – быстро проговорила Исет. – Я вообще не прикасалась к ней.

– Тогда кто это сделал? – выкрикнула я.

– Наверное, кто-нибудь из слуг. Или Усрет, – так же быстро ответила она. – Она была здесь. – Исет оглянулась на остальных женщин, на лицах которых был написан страх.