Нефертари. Царица-еретичка

Моран Мишель

– Что случится сегодня? – спросила я.

Мерит присела на табуретку рядом со мной и положила мою ногу себе на колени, чтобы втереть в лодыжку и щиколотку крем.

– Сначала фараон Рамзес отплывет на лодке в Храм Амона, где верховный жрец миропомажет ту скорпионшу на брак. А потом начнется пиршество.

– А Исет? – пожелала узнать я.

– Она станет принцессой Египта и будет проводить все время в Зале для приемов, помогая править фараону Рамзесу. Подумайте обо всех прошениях, которые он должен заверить своей печатью. Визири фараона рассматривают тысячи просьб и заявлений, а те несколько сотен, которые они одобряют, попадают к фараону для окончательного рассмотрения. Ему уже помогают фараон Сети и царица Туя, иначе он

не справился бы.

– Получается, теперь Исет станет выносить решения? – Я вспомнила о той ненависти, которую Исет испытывала к учебе. Она предпочитала сплетничать в банях, а не переводить клинопись. – Как ты думаешь, Рамзес назначит ее старшей женой?

– Будем надеяться, что у нашего нового фараона достанет здравомыслия не делать этого.

В еще прохладные утренние часы она закрепила мой парик пчелиным воском и смолой, после чего заменила бусины, разбившиеся во время переноски. Она долго возилась с сурьмой, смешивая ее с пальмовым маслом до тех пор, пока та не стала идеально гладкой, после чего нанесла ее мне на веки самой тонкой кисточкой из всех, которые я когда-либо видела. А когда она развернула меня спиной к себе, чтобы я могла взглянуть на себя в зеркало, я лишь изумленно ахнула. Впервые в жизни я выглядела старше своих тринадцати лет. Лицо мое было слишком маленьким для широких мазков сурьмы, к которым прибегали такие женщины, как Исет и Хенуттави, но тонкие черные линии, которые провела Мерит от внешних уголков моих глаз к вискам, изумительно шли мне. Красно-коричневые бусины, вплетенные ею в мой парик, прекрасно сочетались с большими камнями сердолика, которыми был инкрустирован мой пояс скарабея. А щепотка драгоценной золотой пыли, которую она распылила на влажной сурьме, подчеркивала филигранное изящество моих сандалий.

Я вновь развернулась лицом к Мерит, и она застегнула у меня на шее драгоценное ожерелье моей матери, после чего распустила волосы на парике, придавая ему законченный вид.

– Вы красивы, как Исида, – пробормотала она. – Но только в том случае, если ведете себя, как подобает знатной госпоже. Сегодня не должно быть никакой беготни по дворцу вместе с фараоном Рамзесом. Это свадебная церемония, и правители всех стран, от Вавилона до Пунта, станут свидетелями того, что вы вели себя как девчонка.

Я решительно кивнула:

– Никакой беготни не будет.

Мерит пристально всматривалась в меня.

– Не имеет значения, чего захочет фараон. Отныне он царь Египта и должен вести себя подобающим образом.

Я представила себе Исет в моих покоях и все то, чем она будет заниматься с Рамзесом под портретом моей матери после того, как наступит ночь.

– Обещаю.

По переполненным коридорам дворца Мерит шла первой. Снаружи, за полотняными шатрами, сотни придворных собрались на пристани, откуда корабли должны были отплыть к Храму Амона. Ни Рамзес, ни Исет еще не прибыли, и Мерит раскрыла у нас над головами зонт от солнца, дабы защитить нас от надвигающейся жары. Я не увидела поблизости никого из учеников из моей эдуббы, зато Аша заметил меня с противоположной стороны двора и окликнул, пораженный до глубины души:

– Нефер!

– Помните о том, что я вам говорила, – строго заявила Мерит.

Аша подошел ко мне, и глаза у него расширились от изумления. Он окинул долгим взглядом мой широкий пояс с сердоликами и золото, которое блестело у меня над глазами.

– Да ты настоящая красавица, Нефер, – сказал он.

– Я нисколько не изменилась, – с жаром заявила я, и Аша отступил на шаг, ошеломленный моей серьезностью. – Зато перемены произошли во всех остальных!

– Ты имеешь в виду свои покои. – Аша покосился на Мерит, которая делала вид, что не прислушивается к нашему разговору. – Да. И поступила она так исключительно назло тебе. – Аша понизил голос. – Она, конечно, может очаровать Рамзеса сладкими речами и запахом

духов, но мы-то знаем правду. Я могу рассказать ему…

– Нет, – оборвала я его. – Он решит, что в тебе говорят мелочность и зависть.

Со стороны пристани донесся рев горнов, и из дворца появилась Исет, ответив на их призыв. Я знала, что как только она достигнет пристани, то отравится в одиночестве к Храму Амона на восточном берегу. Рамзес поплывет на корабле позади нее, а уже за ними на лодках, украшенных золотыми и серебряными вымпелами, последуют остальные придворные. После того как верховный жрец миропомажет Исет принцессой, она вернется обратно с Рамзесом на его корабле, и на пальце у нее будет красоваться его фамильный перстень, что будет знаком их союза. А потом Рамзес на руках перенесет ее на пристань и через порог дворца, которым они вскоре станут править вместе. Они вновь появятся на людях лишь ближе к вечеру, когда начнется пиршество. Именно тот факт, что он на руках перенесет ее через порог Малкаты, и скрепит их брачный союз. Ничто из того, что станут делать жрецы в храме, не свяжет их брачными узами в глазах Амона, пока он не внесет ее в дворец, и, повинуясь неодолимому желанию, я вдруг на миг представила себе, что он откажется сделать это. Он ведь вполне может понять, что Исет вовсе не та роза, которой притворяется, а сплошной клубок шипов, и передумает.

Но, разумеется, ничего этого не случилось. Как полагается, в составе большой флотилии лодок мы поплыли вниз по реке, а люди, выстроившиеся вдоль берега, начали хором выкрикивать имя Исет. Женщины подняли над головами хлопушки из слоновой кости, а те, кто не мог позволить себе подобной роскоши, стали бить в ладоши, приветствуя новую царицу. Складывалось впечатление, будто на землю сошла богиня. Дети пускали вплавь по реке цветы лотоса, а маленькие девочки, из тех, кому посчастливилось разглядеть ее лицо, плакали от радости. Когда мы достигли храма, Рамзес взял Исет в жены, и они вернулись обратно под восторженные крики тысячи гостей. Затем он подхватил ее на руки, и они скрылись во дворце.

Свадебные торжества были такими радостными и веселыми, что все формальности были отброшены. И Аша воспользовался случаем, чтобы присоединиться ко мне за столом визирей.

– Ну вот, теперь Исет принцесса, – сказал он, глядя на шеренгу шатров, за которыми виднелись закрытые двери дворца. – По крайней мере, тебе больше не придется видеть ее. Все свое время она станет проводить в Зале для приемов.

– Да. Причем с Рамзесом, – заметила я.

Но Аша лишь покачал головой:

– Нет. Рамзес будет со мной. Назревает война с хеттами.

Я отставила в сторону кубок с вином:

– Что ты имеешь в виду?

– Кадеш принадлежал Египту еще со времен Тутмоса. И только Царь-Еретик позволил хеттам отобрать у нас Кадеш, так что все портовые города, которые делали Египет богатым, теперь увеличивают благосостояние Хатти. Фараон Сети больше не намерен терпеть такое положение вещей. Он уже отвоевал все земли, которые потерял Еретик, и все, что теперь остается вернуть обратно, – это Кадеш.

– Это мне известно, – нетерпеливо отозвалась я. – Я изучала это вместе с Пазером. Но он никогда не говорил, что Египет готовится к войне прямо сейчас.

Аша кивнул:

– Скорее всего, она начнется во время паофи.

– А что, если Рамзеса убьют? Или ты вернешься домой калекой? Аша, ты же сам видел солдат…

– С нами этого не случится. Это наше первое сражение. Нас будут хорошо защищать.

– Фараона Тутанхамона тоже хорошо защищали, но это не помешало его колеснице опрокинуться. И он умер, сломав ногу!

Аша обнял меня одной рукой за плечи.

– От царя ждут, что он поведет своих воинов на бой. Жаль, что ты не родилась мужчиной, Нефер. Тогда ты могла бы присоединиться к нам. Но мы вернемся, – легкомысленно пообещал он. – И тогда посмотрим. Ничего не изменится.