Негасимое пламя
Шрифт:
– Смотрите лучше в окно, – посоветовал Яр, медленно разворачивая машину. Старушка явно хворала какими-то передаточными механизмами и то и дело норовила зарыскать, ещё больше расшатывая хрупкое громовское здоровье.
– Да, верно говорите… Спасибо, – Валерий Васильевич добросовестно уставился в лобовое стекло и расстегнул верхнюю пуговицу сперва на пальто, затем и на рубашке. – Вы, между прочим, хорошо справились. Интересуетесь артефактологией?
– Чисто теоретически, – торопливо заверил Яр. Не хватало ещё, чтобы Громов принялся припоминать, при каких обстоятельствах они впервые столкнулись. – Предпочитаю ничем таким не
– Почему же?
Яр ответил не сразу. Нерасторопный повелитель шлагбаума предоставил ему вдоволь времени на размышления.
– Это же неопределённость, – сказал он наконец, набирая скорость на прямой дороге. Громов, хоть и бледный, выглядел значительно повеселевшим. – Артефактом почти невозможно управлять. Я предпочитаю полагаться на то, в чём уверен.
– Цените тотальный контроль? – Валерий Васильевич издал короткий дребезжащий звук – должно быть, хихикнул.
– Невозможно контролировать всё, – возразил Яр. – Просто не люблю лишних случайностей.
– Я встречал людей, которые тоже так думают, – сообщил Громов. В зеркале Яр видел, что попутчик слабо улыбается. – Но, вы знаете, это же всё-таки искусство. Мне иногда так жаль, что я не могу видеть чары! Как они накладываются на орнаменты, как гармонируют с драгоценными камнями, с металлом… Вдумайтесь только – ведь это мгновенно запечатлённое чувство! Я хотел бы посмотреть, какой цвет приобретают, скажем, печаль или отвага…
– Голубой и оранжевый соответственно. Это есть в учебниках.
– К повышению категории готовитесь? – Валерий Васильевич благосклонно закивал. – Вы всё правильно говорите, но ведь знать и видеть – разные вещи.
Яр молча пожал плечами. Контролёр казался каким-то трогательно-уязвимым с этой своей страстью к колдовскому искусству. В сущности, за что его презирать? За то, что не умеет, как Липатов, носиться сломя голову по Москве и области, отыскивая приключений на свою задницу? Так Щукин верно сказал: непонятно ещё, что нужнее простому обывателю…
– Вы знаете, Ярослав, с вами очень приятно работать, – вдруг сказал Громов всё с той же рассеянной улыбкой на лице. – Редко бывает, что стажёры так ответственно относятся. Другие обычно… ну…
– Просятся на ловлю нежити? – подсказал Яр, пряча усмешку.
– Да-да, именно, – Валерий Васильевич вздохнул с облегчением. – Не все понимают суть нашей работы… Н-да… Мы ведь в первую очередь должны беспокоиться о людях, а не о нежити.
– Без нежити о людях не побеспокоишься.
– Да, но она не главное. Главное – разумно ограниченная свобода, правда?
Это был слишком сложный вопрос.
XL. Последствия
Часовая стрелка подобралась вплотную к шести вечера. В почте теснились письма, занимавший половину кабинета роскошный стол был сплошь устелен бумагами, из-за приоткрытой створки шкафа выглядывала коробка с добытыми упрямством и хитростью архивными бумагами. Всё это за год с небольшим мало-помалу превратилось из ужаса в рутину. Верховский отчасти понимал теперь, почему здесь так легко терялись дела. Помнится, благородное желание заставить подчинённых отрабатывать каждое обращение поутихло в первые же месяцы: из начальственного логова масштабы бедствия видны намного лучше, чем из каморки оперативников. Этот нескончаемый поток надо черпать в сорок
Верховский заставил себя погасить мониторы, поднялся из обманчиво-мягкого кресла и набросил на плечи пиджак. Сентябрь в этом году сухой и ласковый; ночи всё ещё тёплые – ни утром, ни поздно вечером не тянет достать из шкафа пальто. Упражняясь в пространственной магии, Верховский заставил дверь бесшумно приоткрыться. Несложный трюк, не требующий серьёзных познаний в физике; не чета тому, с которого началось когда-то знакомство Ногтя с сообществом. Прояви Лидия чуть больше благосклонности, может, и он сам уже умел бы виртуозно спорить с инерцией… Однако вышло так, как вышло. Длинная извилистая тропка, приведшая бывшего бродягу в начальственное кресло, и без того сложена чужими прихотями и чужим могуществом. Верховскому не по душе пришлась эта мысль; несмотря на всю её простоту, прежде она не вставала перед ним в такой неприглядной ясности.
– Громовержец! Хватит по бумажкам носом возить! – донёсся из отдела скучающий голос Липатова. Похоже, Денис решил лишний раз испортить всем настроение. – Покажи приёмчик, а?
Громов залепетал в ответ что-то трудно различимое. Остальные, само собой, молчали: молодёжь у Супермена ходит по струнке, Субботин выше обыденных дрязг, а Витька до последнего будет надеяться на полюбовное разрешение ссоры. Как всегда.
– Ну чё ты мямлишь, ей-богу! – послышался короткий сухой треск, как от мощного электрического разряда. Денис принялся демонстрировать приёмчики сам. – Ты аж целой пятой категории маг! Покажи класс!
Верховский прикрыл глаза и принялся считать до десяти, унимая раздражение. Как на сей раз прищучить распоясавшегося Супермена? Как бы его вообще призвать к порядку? Хотя бы на недельку?
– Я-я-я-я занят, – проблеял Громов. – Уже шесть, а работы полно…
– Что ж ты так плохо работаешь? Умные люди посчитали – трудовой день должен быть с девяти до шести, с перерывом на обед. Укладываться должен!
– Денис Григорьевич, мешаете, – вмешался ещё один голос. Верховский досадливо поморщился: мало было одной занозы в заднице – теперь их две, и обе всегда рады нарваться на ссору.
– А ты не отвлекайся, читай, читай! Бумаги в отделе много…
Липатов вдруг поперхнулся гоготом и смолк на полуслове, будто звук выключили. Верховский решительно толкнул дверь. Только магической дуэли ему тут не хватало.
– Зарецкий! – громыхнул Витька, поднимаясь из-за стола. Липатов метал глазами молнии и сосредоточенно скрёб пальцами по горлу – снимал чары немоты.
– Что – Зарецкий? – проворчал стажёр, нахально глядя снизу вверх на подошедшего Щукина. – У меня тут случай сложный, сосредоточиться не могу.
– Это ж не повод заклятиями кидаться!
– Я думал, Денис Григорьевич сможет отразить. Он же боевой маг.
– Замечание, Зарецкий. И впредь никаких потасовок у меня в отделе, – вмешался наконец Верховский, наскоро рассудив, кто в чём неправ. Липатов, почти сладивший с чарами, злорадно ухмыльнулся. Зря. – Денис, завтра начнёшь день с тренировки. Что за дела? В следующий раз проклятие пропустишь?
– Да кто б знал, что щенок кусается, – сипло выплюнул Супермен, испепеляя взглядом невозмутимого стажёра. Вернее, Стажёра: более затейливого прозвища новичок у Липатова не заслужил. – Сидит себе, фигнёй страдает… Я думал, он вообще минус.