Неизбранная дорога

Фрост Роберт

ЗАПАДНАЯ РЕКА

"Фред, где тут север?" "Там, любовь моя! Река течет на запад". "Назовем Ее за это Западной рекою. (Она так и зовется до сих пор.) Но почему она течет на запад? Ведь здесь текут все реки на восток, Там океан! Наверное, у нашей Такой уж нрав - идти наперекор. А впрочем, мы и сами, Фред, такие... Такие, ну..." "Упрямые?" "Пожалуй. Теперь же нас, упрямых, станет трое, Как будто с нею мы одна семья. Когда-нибудь мы здесь построим мост, Который будет реку обнимать Своей рукой, как ты меня ночами... Гляди, она махнула нам волной, Чтобы сказать, что слышит нас". "Да нет, В том месте просто пенится бурун. (Когда речная темная вода Доходит до большого валуна, То начинает пениться бурун; Он кружится на месте, будто в воду Упали выдранные птичьи перья; Потом уносит темная струя Их белый крап, чтобы вокруг ольхи Затопленной обвить пуховым

шарфом.) Бурун же там, наверное, с тех пор, Как с неба потекли на землю реки, Так что, увы, волною нам не машут". "Нет, машут. Не тебе, так, значит, мне, И взмах, наверняка, был добрым знаком". "Что ж, если ты сумела превратить Окрестность эту в царство амазонок, Чьи земли недоступны для мужчин, Тогда считай, что и меня здесь нет. Река твоя! Мне нечего сказать". "Нет, говори! Ты что-то ведь придумал..." "Мне в голову пришло, что человек Произошел от пенистой волны, Восставшей против общего потока, Потом уж только от мохнатых предков. Отсюда и упрямство человека, Отсюда человеческая тяга Извечная - к истоку всех начал. Порою говорят, что бытие Похоже на беспечный хоровод. А бытие, как это ни прискорбно, Уходит прочь безудержным потоком И изливается в пустую бездну. Сейчас оно течет в речной струе, Иль в небесах, иль между нас, и этим Нас разлучает в жуткую минуту. Над нами, между нами или в нас... Все преходяще: время, жизнь, любовь. Материи и той не устоять Перед всеобщим этим низверженьем В смертельное зияние. Однако В самом потоке есть противоток, Возвратное движение к истоку. Вот где сокрыта тайна наших тайн. В потоке неизменно есть избыток, Благодаря которому теченье Как бы восходит над самим собой. Уходит век - приходит век иной, Заходит солнце - плещут родники И снова посылают солнце в небо. В любом потоке есть противоток, Струящийся наперекор теченью, И это дань истоку своему. Вот от чего мы все произошли. Вот - наша суть". "Ты прав. И этот день Да будет днем твоим". "Нет, этот день Да будет днем крещения реки". "Да будет он днем нашего согласья". Перевод Б. Хлебникова

ДЮНЫ

Морская волна зелена. Но там, где стихает прибой, Восходит иная волна Песчаною желтой горой. То море на сушу пошло Дома засыпать у людей, Которых оно не смогло Оставить в пучине своей. Но как ни коварно оно, Однако и сам человек Таков, что душой все равно Ему не поддастся вовек. Он морю пожертвует шлюп И даже лачугу, бог с ней. Чем меньше у сердца скорлуп, Тем жить человеку вольней. Перевод Б. Хлебникова

СОЗВЕЗДИЕ БОЛЬШОГО ПСА

Великий Сверхпес Небесный зверюга Из-за горизонта Вскочил упруго, Без отдыха он, На задних лапах Всю ночь пропляшет Свой путь на Запад. Пусть я - недопес, Но сегодня мы Будем лаять вместе Сквозь толщу тьмы. Перевод Василия Бетаки

МЕДВЕДЬ

Губами к листьям тянется медведица, Как бы целуя молодое деревце, Но гибкий ствол, пригнутый ею вниз, Как хлыстик щелкнув, улетает ввысь. Медведица уходит. Тяжкий вес Ее походки содрогает лес. За нею лишь пролом остался сзади В ей помешавшей фермерской ограде Да вырванный из бурой шерсти клок. У зверя есть пространство, где б он мог Считать себя свободным. Мне ж порой Все мирозданье кажется тюрьмой, И чувствую себя я, будто в клеть Охотниками загнанный медведь. Тоскливой безысходностью объят, Он мечется по ней вперед-назад, А клетка, издеваясь, тычет в лоб Ему то микроскоп, то телескоп (Хотя - как ни глупа любая лупа - Их сочетанье в общем-то не глупо). Устав, однако, от угрюмых дум, Что поневоле удручают ум, Медведь садится на пол мощным задом, Осознавая, что, наверно, надо Ему смириться с крайностью любой, Поэтому лохматой головой, Чтоб показать, что все на свете правы, Согласно то налево, то направо Кивает он, не подымая век, Мол, безусловно, прав был древний грек, А впрочем, прав и споривший с ним грек, И вообще прав каждый человек. Что лежа в клети, что мечась по клети, Нелеп и стоик, и перипатетик. Перевод Б. Хлебникова

В ЗООПАРКЕ

Один самодовольный мальчуган Двум обезьянкам как-то в зоопарке Хвалился зажигательным стеклом. Им сей предмет понятен был не больше, Чем поясненья: это, дескать, линза Для собиранья солнечных лучей. А может, инструмент понятней в деле? Мальчишка точкой солнечной прижег Носы обеим. В их глазах застыло Такое темное недоуменье, Которого морганьем не сморгнешь. Из рук не выпуская прутьев клетки, Они встревоженно переглянулись. Одна из обезьян коснулась носа, Почти сообразив, что далека На миллионы лет от пониманья. А солнечная точка перешла На обезьяний палец, чтобы опыт Повторным подтвердить экспериментом. Но в этот раз естествоиспытатель Был слишком близок к своему объекту. Вдруг - хвать!
– и зажигательным стеклом Теперь уже владеют обезьянки. В глубь клетки убежав, они свои Над лупой провели эксперименты, Без должной, разумеется, методы: Стекло кусали, пробуя на вкус, Потом сломали ручку и оправу. Когда

же бесполезная возня Прискучила, они зарыли лупу В солому (вдруг опять придет охота Немного поразвлечься) и вернулись Назад спокойно, будто вопрошая: Кто, собственно, берется утверждать, Что важно понимать, а что неважно. Пускай они не понимают лупы, Пускай им даже солнце непонятно, Важнее знать, зачем нужны предметы. Перевод Б. Хлебникова

x x x

Я целый день по листьям бродил, от осени я устал, Сколько узорной пестрой листвы за день я истоптал! Может, стараясь вбить в землю страх, топал я слишком гордо, И так безнаказанно наступал на листья ушедшего года. Все прошлое лето были они где-то там, надо мной, И мимо меня им пришлось пролететь, чтоб кончить свой путь земной. Все лето невнятный шелест угроз я слышал над головой, Они полегли - и казалось, что в смерть хотят меня взять с собой. С чем-то дрожащим в душе моей, говоря будто лист с листом, Стучались мне в веки, трогали губы, - и все о том же, о том... Но зачем я должен с ними уйти? Не хочу я и не могу: Выше колени - еще хоть год удержаться бы на снегу. Перевод Василия Бетаки

НИ ДАЛЕКО, НИ ГЛУБОКО

Нрав у людей такой: Им на песке не лень, К берегу сев спиной, В море глядеть весь день. Парусной лодки крыло Там оживляет вид, Порою воды стекло Чайку на миг отразит. Берег хорош собой И многообразней стократ, Но бьет о песок прибой, И люди в море глядят. Не видят они далеко, Не видят они глубоко, Но хоть и бессилен взгляд, Они все равно глядят. Перевод А. Сергеева

ВЕСТНИК

Гонец с недоброю вестью, Добравшись до полпути, Смекнул: опасное дело - Недобрую весть везти. И вот, подскакав к развилке, Откуда одна из дорог Вела к престолу владыки, Другая - за горный отрог, Он выбрал дорогу в горы, Пересек цветущий Кашмир, Проехал рощи магнолий И прибыл в страну Памир. И там, в глубокой долине, Он девушку повстречал. Она привела его в дом свой, В приют у подножья скал. И рассказала легенду: Как некогда караван Китайскую вез принцессу По этим горам в Иран. На свадьбу с персидским принцем Свита ее везла, Но оказалось в дороге, Что девушка - тяжела. Такая вышла заминка, Что ни вперед, ни назад, И хоть ребенок, конечно, Божественно был зачат, Они порешили остаться - Да так и живут с тех пор - В Долине мохнатых яков, В краю Поднебесных гор. А сын, рожденный принцессой, Царя получил права: Никто не смел прекословить Наследнику божества. Вот так поселились люди На диких склонах крутых. И наш злополучный вестник Решил остаться у них. Не зря он избрал это племя, Чтобы к нему примкнуть: И у него был повод Не продолжать свой путь. А что до недоброй вести, Погибельной для царя, - Пускай на пир Валтасару Ее принесет заря! Перевод Г. Кружкова

ШЕЛКОВЫЙ ШАТЕР

Она - как в поле шелковый шатер, Под ярким летним солнцем поутру, Неудержимо рвущийся в простор И вольно парусящий на ветру. Но шест кедровый, острием своим Сквозь купол устремленный к небесам, Как ось души, стоит неколебим Без помощи шнуров и кольев - сам. Неощутимым напряженьем уз Любви и долга к почве прикреплен, Своей наилегчайшей из обуз Почти совсем не замечает он; И лишь когда натянется струна, Осознает, что эта связь прочна. Перевод Г. Кружкова

ЗОВ

Я вечером к лесу пришел. Пел дрозд, и еще была Опушка светла, но за ней Уже воцарилась мгла. В лесу стало так темно, Что птице было пора Устроиться на ночлег, О песнях забыв до утра. Однако закатный свет Пред тем, как совсем угас, Помедлил на миг, чтоб дрозд Попеть мог в последний раз. В вечерней песне его Мне вдруг почудился зов, Как будто к себе звала Печальная мгла лесов. Но я, дожидаясь звезд, Решил, что, песней маня, Не мне пел сегодня дрозд И звал еще не меня. Перевод Б. Хлебникова

И ЭТО - ВСЕ

Весь мир, казалось, вымер или спал; Кричи иль не кричи - не добудиться. Лишь из-за озера, с лесистых скал, Взлетало эхо, как шальная птица. Он требовал у ветра, у реки, У валунов, столпившихся сурово, Не отголоска собственной тоски, А встречного участия живого. Но тщетны были и мольба, и зов, Когда внезапно там, на дальнем склоне, Раздался торопливый треск кустов И кто-то с ходу, словно от погони Спасаясь, бросился с размаху вплавь - И постепенно с плеском и сопеньем Стал приближаться, оказавшись въявь Не человеком, а большим оленем, Что встал из озера, в ручьях воды, Взошел на камни, мокрый и блестящий, И, оставляя темные следы, Вломился снова в лес - и скрылся в чаще. Перевод Г. Кружкова