Ненужная мама. Сердце на двоих
Шрифт:
– Что ты делаешь, Гордей? – шипит укоризненно, доставая из довольно вместительной дамской сумки тряпичную куклу, которую оставила ей Алиса. Расправляет ее, приглаживает нитки-волосы и возвращает игрушку счастливой хозяйке.
– Зачем ты все это говоришь?
– Не переживай, - опускаюсь на свое место. Один. Напротив девочек.
– Уже завтра Мария здесь работать не будет. Один звонок – и нагрянет проверка, которую она не переживет, - в подтверждение своих слов достаю телефон, ставлю напоминание. Если надо, я уволю каждого, кто
– Как легко ты избавляешься от проблем. С глаз долой из сердца вон, - горько усмехается.
– Из поликлиники тоже ты ее уволил? Так быстро тебе надоела?
– Вика, я еще тогда сказал, что между нами ничего не было, - произношу жестко. Я и так совершил слишком много ошибок, чтобы мне еще приписывали то, что я не делал.
– Да, я лишил ее должности – и повторю это опять. Терпеть не могу навязчивых, беспардонных баб. Стараюсь держать таких от себя подальше. Чего и тебе советую.
– Да уж, какому нормальному мужику понравится, когда девушка сама проявляет инициативу. Моветон и разврат.
Я поднимаю голову – и мы схлестываемся взглядами. Не спешу отвечать на ее неоднозначную фразу. В моих глазах – искреннее недоумение, в ее – обида и печаль, родом из недавнего прошлого.
– Мне кажется, мы сейчас говорим о разных вещах и не понимаем друг друга. Поэтому лучше оставим эту тему. Не хочу ссориться с тобой.
– Зачем ты ей солгал, Гордей? – давит Вика, когда я и сам понимаю, что наговорил лишнего в порыве эмоций. Я не имел права, но… поздно.
– Я не нуждаюсь в защите. И сплетни мне ни к чему. Я просто вернулась домой, чтобы спокойно жить и работать. Неужели я многого прошу?
– Я сказал правду. От своих детей я не собираюсь отрекаться. Что касается брака… - запинаюсь, сминая пальцами тканевую салфетку. Отбросив ее на стол, облокачиваюсь о его край и подаюсь вперед, чтобы уверенно произнести: - Вика, выходи за меня. Это лучший вариант.
– Нет, - отшатывается, буквально вжимаясь всем телом в спинку дивана.
– Не спеши отказывать, подумай о том, как…
– Нет, нет и еще раз нет, Гордей! – повышает голос, отчаянно отмахиваясь руками.
– Я не собираюсь жить с мужчиной только ради детей.
– Им нужен отец, - стучу пальцем по столу, отбивая каждое слово.
– Глупости и стереотипы. Им достаточно мужского воспитания.
– От Демина? – перебиваю бесцеремонно, вновь поддаваясь внутренним демонам.
– Он их не полюбит.
– А ты? – вскидывает брови.
– Порой чужой человек может стать ближе родного отца.
Солонка с перечницей слетают на пол. На звук битой посуды спешит официантка. Умолкаем, пока она собирает осколки и подметает бело-серую пыль. Бездумно смотрю на кучку мусора. Зебра жизни, у которой смешались полосы после встречи с катком судьбы. Примерно в таком состоянии мы застряли вместе с Викой.
– Он не их отец, - продолжаю
– Вика, ты действительно считаешь меня таким конченым, что к собственным детям подпустить не хочешь? Прошу тебя… - накрываю ее ладонь, покоящуюся на столе, своей. На доли секунды сжимаю ледяные пальцы, и она убирает руку.
– Мы могли бы попытаться хоть как-то наладить отношения. Ради двойняшек и… Алиски.
Наверное, со стороны я выгляжу жалко. Блудный отец, который просит впустить его в семью. Но мне плевать. Я в отчаянии.
– Ты меня не слышишь, Гордей, - она устало прикрывает глаза и прячет лицо в ладони.
– Мы опять зашли в тупик.
– Мы из него и не выбирались...
Официантка возвращается. На этот раз с меню, за которым мгновенно прячется Вика. Листает его, делая вид, что занята заказом. А на самом деле не различает ни буквы и не вчитывается в названия блюд. Как и я… Картинки и строчки плывут перед глазами. Какой, на хрен, обед, если кусок в глотку не лезет? Если мысли роятся в голове, разрывая череп. Если выворачивает наизнанку от мысли, что Вика опять уйдет, а мы так ничего и не решили.
– А-ам? – просит Алиска, тыкая пальчиком в страницы.
Градус напряжения опускается до отметки минус. В кафе воцаряется тишина, нарушаемая лишь перешептываниями других посетителей. Вика невольно улыбается, просветлев и расслабившись. Поворачивается к малышке, одной рукой обнимая за плечики и двигаясь ближе, чтобы ей было лучше видно.
– Моя прелесть, конечно! Давай что-нибудь закажем, и я тебя покормлю. Смотри, что тут есть, - указывает в меню.
– Гордей, у нее есть какие-то ограничения в еде? Может быть, аллергия?
Спрашивает так свободно и просто, будто мы не были на грани нервного срыва пять минут назад. Я не такой отходчивый. Мне нужно время, чтобы остыть и переключиться. Чтобы сделать вид, что все в порядке. Чтобы еще немного поиграть в семью.
Глубоко вбираю спасительный кислород, которого мне так не хватает. Мысленно считаю до трех и обратно.
– Нет, - отвечаю на выдохе.
– Но ест она плохо. Мы по часу сидим над тарелкой, - насильно приподнимаю уголки губ.
– Ничего, у меня опыт есть. Двойняшки тоже привередливые, - как бы невзначай сообщает Вика, неосознанно причиняя мне боль.
Я ни черта не знаю о родных детях. Приходится собирать информацию по крупицам. И такими темпами я нескоро с ними познакомлюсь. Вряд ли они втроем просят меня и примут. Все, что мне остается – биться лбом в закрытую дверь.
Наблюдаю за лучшей мамой, о которой только можно мечтать, в то время как она трепетно общается с моей дочерью от другой женщины.
– Алисонька, может, котлетки паровые с пюре…
– Какетки! Да! – хлопает в ладоши кроха, неверно услышав слово.
– Думаю, мы с тобой говорим на разных языках, - мило хихикает Вика, и этот смех дарит тепло и надежду.