Необратимость

Хартманн Дженнифер

Я так и знал.

– Или я могу заполучить сногсшибательную будущую звезду и использовать ее для создания прекрасных детей тех, кто готов заплатить за правильную генетику.

Из-за стены не доносится ни звука - конечно, не доносится, - но она там, слушает.

– Она должна быть благодарна, знаешь ли.
– Он злобно ухмыляется в сторону стены, как будто смотрит прямо на нее.
– Я мог бы использовать ее как племенную кобылу и отправлять мужчин прямо в ее комнату.

Во мне неожиданно поднимается

желание защитить ее.

– Хватит.

В его взгляде появляется коварный блеск, и я понимаю, что мне не понравится то, что будет дальше.

– Я могу даже прихватить с тротуара симпатичную маленькую музыкантшу, пока она ждет, пока ее подвезет мужчина, который слишком одержим своей работой, чтобы приехать вовремя.

Воздух покидает мои легкие.

– Что ты сказал?

– Она меня разочаровала… оказалась совершенно бесполезной для меня.

Мое зрение становится туннельным, и я снова вижу ту ночь.

На следующей неделе исполнится два года.

Сара перекидывает гитару через плечо, ее любимое голубое платье развевается за спиной, когда она проносится мимо.

– Ты должен прийти посмотреть, как я играю. Прошла целая вечность.

Я отправляю сообщение Таннеру, договариваясь, чтобы он помог мне с допросом свидетелей, поскольку никто не хочет, чтобы это делал я.

– Не смогу вырваться сегодня. Ты же знаешь, как обстоят дела в последнее время.

Общественность была в панике после недавнего громкого взлома, закончившегося стрельбой и похищением известного человека. СМИ набросились на меня, как стервятники. Я не мог позволить себе выделить время на концерт, даже если выступал мой любимый музыкант.

– Я знаю, что ты нужен этим пропавшим людям, но я беспокоюсь, что ты доведешь себя до нервного срыва. Однажды тебе понадобится выходной. Нормальные люди называют это выходными.

– Я никогда не был нормальным. Работа - это все, что у меня есть.

– Нет, Айзек.
– Ее лицо становится серьезным.
– Это не так.

– Позвони мне, и я заеду за тобой. Мне все равно, что это несколько кварталов, ты не пойдешь домой пешком после наступления темноты.

Она смеется.

– Ты снова становишься чрезвычайно опекающим братом.

– Это лучше, чем попасть в статистику. Обещай мне.

– Хорошо. Обещаю.
– Подтянув гитару повыше, она берется за ручку двери.
– Люблю тебя.

Я бросаю ей сырную лепешку, от которого она ловко уворачивается.

Это максимально близко к проявлению чувств, но все в порядке, она меня понимает.

Прежде чем дверь закрывается, она просовывает голову обратно и бросает на меня взгляд, который, как я тогда и не предполагал, станет последним.

– Если успеешь к десяти, я придержу для тебя «Wild Horses».

Время пролетело незаметно, я забыл про телефон. К тому времени, когда владелец заведения позвонил в департамент, обеспокоенный тем, что они нашли ее чехол с гитарой брошенным на улице, у меня было четыре сообщения о том, что она все еще ждет меня.

Когда я приехал, ее не было.

Ее нигде не было.

– С другой стороны, я полагаю, что она оказалась не такой уж бесполезной, в конце концов.
– Усмешка мужчины вырывает меня из воспоминаний и возвращает в камеру, в которой мы оба оказались.
– Она привела тебя ко мне, не так ли? В конце концов. И оказалось, что ты стоишь гораздо больше.

Я смотрю на него.

– Что ты с ней сделал?
– спрашиваю я хриплым шепотом.

– Я же говорил тебе, мой дорогой Айзек.
– Он наблюдает за каждой эмоцией, отражающейся на моем лице, по мере того, как до меня доходит осознание.
– Здесь у меня есть власть. Я контролирую происходящее, я определяю твою судьбу. Если мне будет угодно, я положу конец твоей бессмысленной жизни прямо здесь, где ты стоишь.

На меня наваливается тяжесть. Десять тонн реальности, которую, как мне казалось, я скрывал за поддельным удостоверением и напускной бравадой.

Он назвал мое имя.

Не Николас. Не Ник. Он сказал…

– Айзек?
– повторяет Эверли. Так тихо, что я едва слышу.

Но психопат слышит, и его глаза медленно поднимаются, фокусируясь прямо над моей головой.

– А может быть… - Его улыбка превращается в нечто такое, что я видел только в фильмах ужасов. Он задумчиво проводит языком по нижней губе.
– Может, я возьму ее.

Я открываю рот, но впервые за все время теряю дар речи. Слишком много всего нужно переварить. Слишком много откровений обрушивается на меня в считанные секунды.

Прежде чем реальность настигает меня, он разворачивается. Проталкивается мимо Роджера, который стоит в дверях с совком и метлой в руках, словно готовился к уборке после истерики своего босса.

Время замедляется, словно я под водой. Как будто черная дыра его левого глаза втянула меня в себя и выплюнула в космос.

Я не могу дышать.

Человек, которого Эверли называет Хранителем времени, резко сворачивает направо, направляясь к ее комнате.

Я должен предупредить ее, но не могу подобрать слова.