Необратимость
Шрифт:
Я слышу биение своего сердца в ушах. В горле. В желудке. Оно бьется, как кувалда о стальную дверь.
Истерика вырывается на поверхность. Я пытаюсь подавить ее, но это неумолимый зверь.
– Эверли… Боже мой, с тобой все в порядке?
– Джаспер поворачивается ко мне, хватаясь за прутья решетки с моей стороны.
– Господи Иисусе. Где мы? Что это?
Мои глаза широко раскрытые и остекленевшие. Я в шоке, я знаю это. Хрипы ползут по моему горлу, как крошечные лезвия бритвы.
– Эверли!
– Он трясет
– Черт побери. Скажи мне, что с тобой все в порядке. Я думал…
Я моргаю, мои губы раздвигаются в беззвучном крике.
– Я думал, ты умерла.
Задохнувшись, я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Сглатываю.
– Я не умерла.
Мы долго смотрим друг на друга.
Джаспер.
Мой муж.
Мужчина, которого я выбрала.
Противоречивые эмоции разрывают меня на части, словно приливная волна. Качели вины и сладкого облегчения.
Джаспер здесь.
Живой. Дышит. Из плоти и крови.
Айзека больше нет.
Он пытался спасти меня… а я убила его.
Я тупо смотрю на своего мужа с расстояния в десять футов. Это не то воссоединение, о котором я мечтала. Никаких праздничных колпаков и конфетти. Только медленный поцелуй смерти.
На лице Джаспера залегли тени, темные круги окружают нефритово-зеленые глаза. Его кожа лишилась золотистого оттенка и выглядит бледной, как мел. Он похудел. Черные волосы, обычно зачесанные назад и уложенные в идеальную прическу, беспорядочно падают ему на лоб, отдельные пряди торчат вверх.
Он еще раз безрезультатно трясет прутья решетки.
– Поговори со мной. Пожалуйста. Скажи мне, что это за место… что с тобой случилось?
Я не могу.
Я больше не рассказчик. Все мои истории иссякли, превратившись в пепел на языке.
Он разочарованно рычит.
– Черт, Эверли! Скажи что-нибудь. Пожалуйста.
– Где ты был?
– всхлипывая, спрашиваю я, и горячая волна слез подступает к моим глазам.
– Я… я ждала тебя. Я ждала тебя два года.
Качая головой, он смотрит на меня измученными глазами.
– Я пытался, детка. Я пытался найти тебя.
– Он хмурится, морща темные брови.
– Я искал везде. Твое дело замяли. Я… Я больше ничего не мог сделать. Они сказали, что ты мертва.
По щекам текут слезы.
Все это время я была здесь.
А он был там… жил своей жизнью без меня.
Я не должна винить его. Это несправедливо. Он тоже скорбел, а один человек мало что может сделать. Я была иголкой в стоге сена. Слезинкой в океане.
Но эти чувства переполняют меня, готовые выплеснуться, и я не знаю, что с ними делать.
– Не было никаких улик, - продолжает
– Только я, моя кровь. У полиции не было никаких зацепок, ничего, на что можно было бы опереться, и я… я не знал, что еще делать.
Я отворачиваюсь и зажмуриваю глаза, из которых течет еще больше слез.
– Эверли, пожалуйста… Что они имели в виду, когда говорили об охоте? Кто был тот другой мужчина, привязанный к стулу?
Он был всем.
И я позволила ему ускользнуть сквозь пальцы, как воде.
– Айзек, - хриплю я.
– Его звали Айзек.
Зовут.
Его зовут Айзек. Он еще не умер.
– Он был… - Джаспер делает паузу.
– Твоим другом?
Я прикрываю рот рукой, мои плечи трясутся.
– Да.
– Боже… мне очень жаль. Я должен был бороться сильнее. Я никогда не прощу себя за это.
Я оглядываюсь на него, когда его голос наполняется скорбью. Джаспер прижимается лбом к решетке, его хватка ослабевает.
Во мне пробуждается сочувствие. Смахнув слезы, я подползаю к краю клетки и встаю на колени лицом к нему.
– Все в порядке, - шепчу я.
– Прости меня. Я не виню тебя.
– Мои слова дрожат. Я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться.
– Все в порядке, Джаспер.
– Нет. Я должен был перевернуть весь этот чертов мир и найти тебя.
Я прислоняюсь виском к прохладной решетке.
– Как мама? И Эллисон?
Он поднимает подбородок, его горло вздрагивает.
– Они справляются. Это было нелегко для всех нас.
– Его пальцы сжимают металлические прутья.
– Образовалась пустота. Зияющая дыра, которую мы не могли заполнить.
– Ты заботишься о них?
Поколебавшись, он медленно кивает.
– Конечно.
– Затем он возвращается к нашему нынешнему положению.
– Так вот где они тебя держали? В этой… клетке?
Я качаю головой.
– Нет, у меня была комната. Матрас, туалетные принадлежности. Книги. Я была товаром, и они обращались со мной как с товаром.
Он поднимает на меня глаза.
– Товаром?
– Мои яйцеклетки. Они забирали мои яйцеклетки для какого-то подпольного суррогатного бизнеса.
– Они сказали тебе об этом?
– Нет. Я сама догадалась.
– Я облизываю пересохшие губы.
– За два года мне было легко собрать все воедино.
Шокированные глаза смотрят на меня.
– Есть другие? Как тот мужчина в камере?
– Да. Много мужчин и женщин приходили и уходили. Я полагаю, их убили. Думаю, мне повезло.
– Господи.
– Его голова падает вперед, качаясь из стороны в сторону.
– Это кошмар.
– Это был мой кошмар в течение долгого времени, - говорю я ему.
– Мне жаль, что он стал твоим.