Необратимость
Шрифт:
– Я собираюсь убить тебя, - спокойно говорю я ему.
– Да, ты упоминал об этом пару раз.
– Считай это обещанием.
– М-м-м… - Его взгляд устремлен на экран.
– С минуты на минуту… - Он перематывает запись на момент, как он входит в комнату Сары. Мое сердце бессмысленно колотится.
– Ну вот и все.
– Нажав на кнопку воспроизведения, он наблюдает, как небрежно ставит песочные часы на пол, совсем рядом с Сарой.
– Что это? Что это значит?
– кричит она, когда он выходит. Она пытается дотянуться до песочных часов и схватить их, но как бы она ни
– Что за больную игру ты затеял?
Нет. Черт возьми, нет. Не заставляй меня смотреть на это.
– Не бойся, - бросает он через плечо.
– Скоро станет интересно.
Я остаюсь один в клетке с призраком моей сестры, говорящим на экране, и угрюмым скандинавом. И когда я улыбаюсь, то убеждаюсь, что он видит все мои зубы.
– Привет, Рудольф.
На этот раз, когда шокер подносят к моей коже, я едва вздрагиваю.
Моя сестра сидит, скрестив ноги, так близко к песочным часам, как только позволяет манжета на ее лодыжке, и не сводит с них глаз, словно это черная мамба, готовая нанести удар, если она хотя бы моргнет.
Я наблюдаю за ней так, словно она может исчезнуть в любую минуту. Потому что я уже знаю, что так и будет.
Возникает искушение закрыть глаза - восстать против этого коварного метода пыток. Но Сара заслуживает большего, чем быть запертой в камере, чтобы встретить свой конец в одиночестве. Это прошлое, и, поскольку исход изменить невозможно, у нее должен быть хотя бы свидетель ее последних мгновений, какими бы болезненными они ни были.
Этим свидетелем всегда должен был быть я.
Я бунтую, не позволяя этому превратиться в пытку.
– Ты ничтожный, жалкий ублюдок, ты знаешь это?
– Низкий голос викинга звучит невнятно, пока он жует то, что пахнет как жирный бургер из фастфуда. Мой пустой желудок болезненно сжимается, но я отказываюсь обращать на него внимание.
У нее не так много времени.
Сейчас здесь только я и Сара. Она бдит, ожидая конца.
Она знает, что будет дальше. Я вижу, как минуты утекают медленным потоком песка. Ее неровное дыхание и беспокойные пальцы превращаются в поникшие плечи и медленно капающие слезы.
И вот, наконец, когда уровень песочных часов опускается ниже половины, она вздергивает подбородок, выпрямляет спину и делает глубокий вдох. Ее глаза закрываются.
Еще один вдох, затем второй, и она начинает петь.
Хотя все ноты, кроме нескольких высоких, слишком тихие, чтобы камера могла их уловить, я вижу это по тому, как она запрокидывает голову, раскачиваясь в такт ритму.
Сквозь пелену перед глазами я почти могу представить ее на пустой сцене, освещенной единственным прожектором, когда она играет на своей акустической гитаре голубым медиатором, подходящим к ее платью. Тем самым, который я подарил ей все эти годы назад, на день рождения.
Именно он заставил ее решить, что во мне есть что-то стоящее.
Ее
Музыка.
Воздух обжигает легкие, с каждым вдохом на грудь давят неумолимые ремни, которые приковывают меня к этому креслу. Говорят, жизнь проносится у тебя перед глазами, когда знаешь, что скоро умрешь, и я не знаю, видела ли она это, когда пела, но это то, что я вижу сейчас.
Жизнь Сары Карлайл прокручивается в моей голове как фильм в ускоренной перемотке, замедляясь на фрагменте, который изменил траекторию моей собственной жизни.
– Я не позволю тебе покончить с собой таким образом, Айзек.
– Она бросается к дивану, на котором я лежу, и выхватывает бутылку виски из моей ослабевшей руки. Ошеломленный, я следую за ней на кухню, где она выливает содержимое нескольких бутылок в раковину.
– Я здесь уже месяц, а ты занимаешься этим каждую ночь.
– Какое это имеет значение?
– Я не пытаюсь ее остановить. Купить еще - проще простого.
– Это имеет значение… - Она поворачивается ко мне лицом, ее глаза свирепые.
– Потому что ты купился на ложь о том, что ты плохой по своей сути, и теперь у тебя миссия по уничтожению самого себя. И меня это достало.
Я сажусь на барный стул и опускаю голову на столешницу. Она ошибается.
– Я позвонила Таннеру.
– Бутылки звенят, когда она выбрасывает их в мусорное ведро.
– Он сказал, что ты ведешь себя так весь последний год, но ты и его не слушаешь.
– Я не пью на работе. Только по ночам.
– Дело не в этом. Ты не можешь продолжать в том же духе.
Я поднимаю голову и смотрю на нее сквозь пьяную дымку.
– Почему я разрешаю тебе оставаться здесь?
– Ну, я думала, что это потому, что мне временно негде жить, но теперь я подозреваю, что тебе нужно было услышать правду.
– Как скажешь.
Ее глаза прищуриваются.
– У тебя есть предназначение в этом мире, Айзек Портер, и это не оно.
– Она хватает мои ключи со стойки и тянет меня за руку.
– В нескольких кварталах отсюда проходит встреча, которая начнется через час. Я за рулем.
Я потакаю ей, но останавливаться не планирую. Мне слишком нравится мое оцепенение.
И все же я позволяю ей отвезти меня на эту встречу и на последующие, потому что, возможно…