Необратимость
Шрифт:
– Я как раз направлялся в офис, когда узнал, что тебя выписывают. Я решил заехать и проводить тебя.
Мои губы дергаются.
– Так официально.
Его голос затихает, когда он оглядывается по сторонам, а затем снова смотрит на меня и сглатывает.
– Послушай…, наверное, тебе потребуется немного пространства, пока ты встанешь на ноги. Я знаю, что тебе тяжело. Я думаю, мы можем поужинать на следующей неделе и поговорить. Воссоединиться.
Мое горло гудит, как пчелиный улей.
– Конечно.
Это не то,
Я хочу обнять его. Поцеловать его. Заснуть рядом с ним, чтобы биение его сердца усмирило мой беспокойный разум и унесло в залитые солнцем сны. Я хочу танцевать на кухне под аромат свежеприготовленного завтрака и есть китайскую еду на вынос у потрескивающего камина.
Но между нами пропасть. Старый шаткий мост, по которому я не могу пройти, не упав в глубокую темную воду. Все, что я могу сделать, - это держаться изо всех сил, пока доски опасно шатаются у меня под ногами.
Я тянусь к нему. Мои пальцы обхватывают его запястье, и сердце замирает, когда он вздрагивает и отстраняется. Это кратковременно, но разрушительно. Смертельный удар по моему едва сшитому сердцу.
Раскаяние наполняет его глаза. Вспышка вины. Он пытается сгладить неловкость, опуская руку мне на плечо и извиняющимся жестом пожимая его.
Инстинкт заставляет меня перевести взгляд на Эллисон.
Я не знаю, почему.
Я замечаю, как напрягается ее поза, а на лице появляется странное выражение. Повернувшись к нам спиной, она склоняет голову и смотрит в свой телефон.
Я снова поднимаю взгляд на Джаспера.
– Что происходит?
Он вздрагивает, это непроизвольная реакция.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что все стало странно, когда ты вошел сюда.
– Тебе показалось. Просто нужно время, чтобы…
– Не делай этого.
– Паника захлестывает меня. Я сглатываю, пульс учащается от волнения.
– Что-то происходит.
Моя мама подскакивает к нам и вмешивается:
– Давай отвезем тебя домой, Эверли. Я хочу показать тебе новую пристройку. Маленькую солнечную комнату, которая…
Я отступаю назад.
– Пожалуйста. Кто-нибудь, скажите мне, что я упускаю.
– Мои зубы начинают стучать против моей воли.
– Кто-то умер? Этого не может быть– все, кем я дорожу, находятся в этой комнате.
– В мире произошло какое-то трагическое событие? Апокалипсис?
Такое ощущение, что да.
Моя интуиция говорит мне, что что-то не так, что все не так. В легких - осколки, в груди - дыры, у ног - кровь.
Джаспер качает головой и проводит рукой по лицу.
– Ничего страшного, - выдыхает он.
Ложь.
Что-то точно произошло, и это что-то убьет меня прежде, чем у меня появится шанс жить по-настоящему.
Я знаю это.
Я чувствую это.
Я снова смотрю на Эллисон. Она все еще стоит ко мне спиной, но больше
– Джаспер, - шепчу я, поднимая глаза к его пепельно-серому лицу.
– Почему ты не хочешь прикоснуться ко мне? Не обнимешь меня? Не поцелуешь? Почему ты не носишь кольцо?
– Это просто… слишком быстро.
– Он снова качает головой, его адамово яблоко перекатывается в горле.
– Я не знаю, как это сделать. Что правильно, что неправильно. Это сбивает с толку… Это…
Мой взгляд мечется между моими любимыми людьми. Единственные люди, о которых я думала два года, что они ждут меня по ту сторону моей камеры пыток. Мой свет в конце темного, удушливого туннеля. Они что-то скрывают от меня.
Они предатели.
Уперев руки в бока, я делаю глубокий вдох, снова поднимаю взгляд на Джаспера и вижу его. По-настоящему вижу.
И мне кажется, что я знаю. Это обрушивается на меня, как ураган.
Я знаю, я знаю, я знаю.
Но я не хочу знать.
Чувство вины смотрит на меня темно-зелеными лужами.
Предательство.
Меня тошнит. Мой желудок сводит судорогой. Желчь обжигает горло, грудь словно разрывает.
– Нет.
– Это шепот, тихий вскрик, когда все внезапно становится кристально ясным.
– Нет…
Эллисон начинает плакать.
Моя мать стоит в стороне, прижимая руки к груди, по ее лицу текут слезы.
Подтверждение.
Джаспер берет меня за плечи и наклоняется, глядя мне прямо в глаза.
– Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так. В его голосе - мука, гравий и сера.
– Боже, Эверли, мне так жаль.
Я вырываюсь из его объятий и падаю на кровать. Меня трясет, я дрожу с головы до ног. Время искажается, зрение затуманивается.
Я слышу крик, и мне кажется, что это мой, когда в палату вбегают медсестры словно в черно-сером, лишенном цветов тумане. Руки тянутся ко мне, лица расплываются, к носу и рту прижимают кислородную маску. Мои рыдания приглушенно звучат в ушах, когда кто-то берет мою руку и сжимает. Моя мама. Она рыдает, ее горе смешивается с моим, и это все, что я чувствую.
Горе.
Невыносимое горе.
– Нет, - кричу я сквозь маску, когда игла вонзается в мой локоть.
– Нет!
Мой муж.
Мой муж и моя лучшая подруга.
Они вместе.
Медсестра удерживает меня, пока другая возится с капельницей. Я бьюсь и кричу, рыдаю, слезы застилают мне глаза.
Я просовываю руку под подушку и сжимаю синий гитарный медиатор, сворачиваясь в клубок и содрогаясь от душераздирающей боли. Лекарства текут по моим венам, делая все возможное, чтобы успокоить мой агонизирующий разум. Это не может быть реальностью. Я променяла один кошмар на другой.