Необратимость
Шрифт:
Затем я раздавливаю ее ботинком.
Свернуть шею гораздо сложнее, чем это изображают в кино. Та, что сейчас в моих руках, толстая и мускулистая, как и мужчина, которому она принадлежит. Не стоит усилий. Раздавить его трахею гораздо легче, а удушение не менее эффективно.
Но сначала…
– Возможно, ты меня не услышал.
– Я наклоняюсь и шепчу ему на ухо.
– Где
Он плотно сжимает губы. Я спрашиваю уже в третий раз. И это после того, как я раздробил ему одно колено, сломал руку, вывихнул второе плечо и разбил нос.
И все равно ничего.
– Тогда попробуем задать другой вопрос - где твой босс?
– я упираюсь коленями ему в грудь, пока не слышу, как что-то хрустит, и разжимаю руки, чтобы дать ему вдохнуть.
Его голос похож на скрежет ногтей по меловой доске.
– Убей меня.
– Если ты настаиваешь.
Я всем своим весом наваливаюсь на горло, пока его лицо не становится багровым, и он не теряет сознание. Но я продолжаю. Когда сердце парня останавливается, я встаю и ухожу.
Милосердие осталось в прошлом.
Когда я начал свою миссию, я не планировал убивать кого-то, кроме своей конечной цели, но если вы работаете на гребаного серийного убийцу, следует смириться с высоким риском стать жертвой.
Как неоднократно предупреждал меня Таннер, это скользкая дорожка. С каждым разом играть роль палача становится все легче.
Наша маленькая игра в кошки-мышки началась, как только я покинул больницу. Используя собранную информацию о других объектах его международной сети, я начал наносить по ним удары, один за другим. Освобождал жертв, сжигал здания дотла, лишая его источника дохода.
Стоит быть честным - на самом деле я бью по его эго.
Впервые я напал на его след в Бразилии, где он просочился из тени, как ядовитая слизь, которой он и является. Прочесывая континент, я следовал за слухами об американце в бегах, который подходил под его описание. Именно там я совершил ошибку, оставив выживших, которые работали на него. Они следовали за мной по нескольким континентам, пока мне это надоело и я не прикончил их.
Урок, мать его, усвоен.
Конечно, Винсент снова сбежал - сначала в Африку, потом в Индонезию, а теперь в Европу. Ничего страшного, я все еще иду по его следу, попутно уничтожая его бизнес. Включая лабораторию в Калифорнии, я ликвидировал четыре его объекта, используемых для черного рынка, и не собираюсь останавливаться, пока его наследие не превратится в кучку тлеющего пепла.
Тогда я увижу, как горит и он.
Держа пистолет так, чтобы сначала стрелять, а потом задавать вопросы, я продвигаюсь по коридору, бесшумно ставя одну ногу перед другой. Достаточно малейшей оплошности, и мне конец. Главный этаж, возможно, и пуст, но есть еще подвал и верхний уровень, которые нужно проверить.
Дверь слева от меня приоткрыта, тусклый свет отражается от старого паркета. Не теряя концентрации, я заглядываю внутрь. Вниз ведет шаткая лестница, освещенная лишь одной голой лампочкой.
В подвал.
Я двигаюсь
Судя по вещам, в группе были дети. Такого я еще не видел.
Это выводит меня из себя.
Когда я выхожу из подвала и обыскиваю верхний этаж, я уже не так осторожен и двигаюсь не бесшумно. Я слишком взбешен.
Оказывается, это не имеет значения, потому что здесь только один человек.
– Да, сэр, их девятнадцать.
– Услышав чей-то голос, я скольжу вдоль стены в коридоре верхнего этажа и заглядываю в открытую комнату.
В небольшом кабинете, освещенном лишь светом компьютера, сидит невысокий, худощавый парень. С первого взгляда не видно никаких признаков оружия, и он слишком поглощен телефонным разговором, чтобы заметить, как я подкрадываюсь к нему сзади.
– Они в зоне ожидания возле доков. Лодка отплывает через два часа.
– Я смотрю через его плечо на экран компьютера и вижу адрес, за которым следует пронумерованный список имен, с указанием пола и возраста.
Я был прав. Это дети.
– Нет, никаких следов вашего парня. Вы уверены, что он выбрался из Джакарты?
Ах, Джакарта. Его парни чуть не добрались до меня там, но…
– Если ты говоришь обо мне, - говорю я возле его уха, - я выбрался из Джакарты.
Его последний вздох - это тихий стон.
Прижав пистолет к его голове, я забираю телефон у него из рук и подношу к губам.
– На пятерых меньше, ублюдок.
Затем я нажимаю на курок и вешаю трубку.
Жар обжигает мне лицо, заставляя отступить на несколько шагов. Сирен пока нет, поэтому я позволяю себе задержаться, чтобы достать телефон и отправить сообщение, оставаясь в тени за пределами мерцающего оранжевого сияния.
Иногда приятно потратить минутку на то, чтобы насладиться военными трофеями.
Господи, я говорю так, будто мне место в одном из исторических романов Эверли.
В голове мелькают пропитанные кровью кудри и безжизненные глаза.
Я качаю головой и напоминаю себе, что это не…
Это была не…
Почему я просто не могу забыть?
Но теперь это чертовски опасная игра, и каждый уничтоженный мною объект поднимает ставки еще выше. Я должен найти этого ублюдка до того, как он сделает свой следующий ход. Потому что сейчас я играю с огнем.
В буквальном смысле.
Он трещит, когда я отправляю информацию контактному лицу из местного агентства, помогающего жертвам торговли людьми. Я уже сообщил полиции местонахождение дока, где ожидает транспортировки последняя «партия» Винсента. Они уже должны быть в пути.