Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
После того как воззвание завершилось, Констанций склонил голову до самой земли и замер. То же самое повторили и все остальные. Так прошла минута, после чего Констанций в полной тишине и не поднимая головы громко зачитал просьбу гулсенцев о помощи. Никто никогда не совершал именно коллективный ритуал вызова, да ещё и с одним-единственным желанием на всех, поэтому Констанций не знал, выйдет ли хоть что-то из этой затеи, или же нет. Очень немногие из слуг Гулсена умели вызывать Великого Фреммора, а из тех, кто умел, больше половины боялась гнева Первого слуги, ведь отвлекать по пустякам его было нельзя, даже если вызывающему его проблема пустяком не казалась, и это могло грозить смельчаку непредсказуемыми последствиями. И сейчас, закончив говорить, Констанций с трепетом ждал, что в
Рыцари Анкрауна уже начали смущённо переговариваться, искоса поглядывая на него, и растерявшийся Констанций виновато поднял глаза. Он предполагал, что ничего из этой затеи у них не выйдет. Зря он поверил в то, что Великий Фреммор им поможет, ведь он не станет помогать по принуждению, будь то властный приказ либо скромная просьба.
За разговорами рыцарей Констанций не слышал, как где-то вдалеке послышался шум. И только когда он стал достаточно громким, чтобы его расслышали все, рыцари Гулсена в панике вскочили.
Громогласный рёв их драконов, вот уже минуты три разносившийся по окрестностям, только сейчас дошёл до их ушей. Народ был ошеломлён и напуган. Винсент и Найлз подняли с земли своё оружие, но не успели и слова сказать, как над толпой прокатился приказ Рудольфа скорее мчаться к драконам. И только сейчас герцог и эконом поняли, что случилось самое страшное.
– Констанций! – закричал Найлз. – Что нам делать? Как объединить силы артефактов?
Но Констанций со слезами на глазах промчался мимо них, и эконом услышал, как он повторял себе под нос: «Это я виноват, это я виноват…»
– Констанций, погоди! – попытался догнать его Найлз, но тут его за руку схватил Брайан.
– Найлз! – бедняга был так напуган, что с трудом мог говорить. – Найлз, можно я поеду с тобой?
Винсент взял его на руки.
– Бежим, Найлз! – приказал он эконому. – Зови своего грифона, а о мальчике я позабочусь.
– Ваша светлость, вы уверены? – взглянул хозяину в глаза эконом. – Ведь эти твари будут искать наследника прежде всего в рядах рыцарей Анкрауна.
– Сейчас некогда гадать, Найлз! – крикнул герцог. – Бежим скорее! – И помчался прочь. Эконом без промедления последовал за своим господином.
– Беркут, ко мне! – крикнул Найлз, и ждущий его среди драконов птицелев тут же примчался на зов. Он был в полной боевой готовности – голова, защищённая лёгкими доспехами, грудь и часть шеи также были заключены в закалённую сталь. Садясь на Беркута, Найлз всё ещё не мог поверить в то, что настал час великой битвы за свободу обеих королевств.
К ним стремительно приближалось нечто огромное – больше любого замка в Гулсене, и вокруг этого предмета – сотни объектов поменьше, но раз в пять крупнее любого дракона. Воины королевства уже были готовы подняться в воздух, и вести их надлежало именно Найлзу с Винсентом, ведь они были Наследниками меча и копья.
Но куда их вести?
Казалось, сейчас этот вопрос задавали себе не только герцог с экономом. Ситуация была безвыходной, и если они тотчас не обратятся в бегство, как бы позорно это ни звучало, то максимум через пять минут будут уничтожены все до единого.
Что ж, иного выбора у них не было. Найлз был обязан хоть что-то придумать, чтобы спасти последних рыцарей Гулсена. Он взлетел на Беркуте ввысь, и к нему тут же присоединился Винсент на драконе Констанция. Теперь это был его дракон, на котором он будет сражаться против демосов.
Вылетев вперёд своего войска, герцог и эконом отдали приказ лететь за ними.
– Держись крепче, Брайан, и не бойся, – сказал мальчику Винсент. – Мы не отдадим тебя этим тварям. – И вместе с грифоном
Рыцари Гулсена покидали своё королевство, направляясь в неизвестность.
После того как от Уилла Бредфорда не было ни слуху ни духу целый день, барон Сэнджи Мак`Грегори ни на шутку разозлился. Он уже раз двадцать звонил ему домой, но на телефонные звонки никто не отвечал. Барону было наплевать, что там стряслось с графом, ему нужна была та книга о Гулсене, и Уилл обещал принести её пять часов тому назад, но уже наступил вечер, а он так и не пришёл. Сэнджи не мог больше ждать – ему не терпелось поднять на уши правительство в связи с угрозой извне, и он напечатал электронное письмо Францу Оутсену с просьбой принять всерьёз всё то, что им написано, и что доказательство существования королевства Гулсен он предоставит позже.
Одевшись, барон направился к графу. Он долго бродил по опустевшему особняку и уже охрип, зовя Бредфорда. Он проверил уже все помещения и коридоры, кроме комнат прислуги. И, войдя в одну из таких комнат, барон остолбенел. Перед ним лежало застывшее тело его приятеля графа.
– Уилл… – с дрожью в голосе произнёс барон, наклоняясь к нему. – Уилл, ты жив?..
Тронув безжизненное тело кончиком сапога, барон убедился в обратном. Его вдруг охватил необъяснимый страх, словно в комнате он был не один. Превозмогая тревогу, барон присел на корточки и достал из нагрудного кармана покойного свою книгу. В тот же миг в полу рядом с телом что-то вспыхнуло. Сэнджи перевёл испуганный взгляд в ту сторону и увидел копьё Сенджамина.
– Боже правый… – прошептал он, и страх уступил место восхищению. – Так вот ты какой, ключ к королевству Гулсен! – Он встал и воздел книгу над головой. – Копьё, отныне ты подчиняешься только мне! Эту книгу написал я! Перенеси меня в Гулсен, чтобы я вновь смог сражаться!
Назвав себя автором книги, барон надеялся обмануть копьё. Оно было для него всего лишь обладающим силой бездушным оружием, и он никогда бы не поверил в то, что у этого копья есть разум, во много раз превосходящий его собственный. Усмехаясь про себя неосторожности покойного друга и считая себя как минимум в два раза умнее его по части обмана, барон увидел, что копьё разгорелось сильнее, и решил, что оно призывает поскорее взять его в руки. Он наклонился, потирая ладони, и, довольно хохоча и предвкушая, что сейчас перенесётся в легендарное королевство и разрушит там всё и уничтожит всех, кто покушается на власть демосов, прикоснулся к копью.
Его хохот оборвался так же внезапно, как и жизнь. Мгновенье спустя барону уже ничего не было нужно ни в этом мире, ни в каком-либо другом.
Только три дня спустя соседи графа забили тревогу. Врачи в морге не смогли определить причину смерти ни того, ни другого. В конце концов они выдвинули версию, что это наиболее похоже на поражение током. Однако письмо барона было принято к сведению правительством Великобритании, и войска страны были приведены в полную боевую готовность. Однако после того как пришло известие о смерти барона, режим готовности был отменён, но не полностью. Барон обладал высоким авторитетом среди спецслужб, и сбрасывать со счетов письмо такого человека было бы преждевременно, поэтому им было поручено проверить информацию. При теле барона была найдена старинная копия некой книги, которая была передана лично Оутсену. Тот впал в замешательство. Вступать в конфликт со спецслужбами главе государства не хотелось, но он не мог не признать, что во всей этой истории есть доля истины. Поэтому он возобновил режим боевой готовности войск. Но если бы он прочёл книгу Гулсена целиком, а не листал, вычитывая отдельные фрагменты, то узнал бы, что время в Гулсене течёт совсем не так, как на Земле. Обманутый незнанием этого факта, Оутсен день за днём ожидал атаки врага, находясь в постоянном напряжении, и едва не свихнулся, когда ожидание превратилось в каждодневную пытку. В конце концов он приказал отменить режим готовности, ибо прошло уже полтора месяца, но не единого воина из Гулсена он так и не увидел. И только, прочитав, наконец, книгу целиком, Оутсен понял, каким он был идиотом. И последний экземпляр книги Гулсена был тут же отправлен в пылающий камин его кабинета.