Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

Зависнув над головой пытавшегося справиться с метавшейся мантикорой звероида, Наследники попытались ухватить застрявший между глаз монстра копьемеч, но голова звероида постоянно уходила от них в сторону. Наконец Найлзу удалось поймать рукоять сначала одной рукой, а затем и двумя. Вместе с Винсентом они с трудом выдернули артефакт и, увернувшись от метнувшейся к ним гигантской клешни, помчались на помощь Рудольфу с Констанцием.

Но в этот момент внезапно рванувшаяся вверх мантикора с визгом перекрыла им путь, её клыки сверкнули в опасной близости от Черногрива, а вслед за этим огромная когтистая лапа рассекла воздух, заставив дракона Наследников потерять равновесие. Черногрив метнулся вбок, уходя от разъярённой громадины, и Наследники потеряли драгоценное

время, начав состязание с мантикорой, решившей отомстить своим главным мучителям.

Увы, но король звероидов заметил главную причину беспокойства мантикоры – Рудольфа и Констанция. И то, чего в данный момент так опасались Наследники, всё же случилось.

Увлечённые вкусом крови врага, драконы Рудольфа и Констанция терзали оба крыла мантикоры, пытаясь разгрызть кость. Они могли видеть и предугадывать действия мантикоры, но не звероида, которого попросту не видели за заслонившей своего всадника тушей чудовища. И когда разъярённый монстр обернулся в сторону дракона Рудольфа, рвущего правое крыло мантикоры, его огромная клешня метнулась к ничего не подозревающему гулсенцу. Но тут перед глазами короля возник дракон Констанция, и слуга, защищая господина, вонзил своё копьё точно в глаз растерявшемуся звероиду.

– Констанций, улетай!!! – что есть сил вскричал охваченный ужасом Рудольф, услышав полный боли рёв раненого чудовища. Дракон Констанция завис в поле его зрения.

– Я защищу вас и задержу его, сэр, не бойтесь! – крикнул Констанций, пытаясь перекричать рёв монстра. – Ваша жизнь дороже мо…

Сильнейший удар клешни, которой взмахнул раненый звероид, пытаясь избавиться от копья и от боли ничего не видя перед собой, сбил дракона Констанция, и гулсенца вышибло из седла.

Рудольф немедленно бросился вдогонку, но удар звероида был слишком силён, и разница в скорости между падающим Констанцием и нагоняющим его хозяином была слишком большой, чтобы её сократить. У Констанция не было крыльев дракона, чтобы спастись, и не было копьемеча, чтобы тот сумел задержать его падение – он не польстился тогда на то, чтобы из Хранителя копья стать его Наследником, а ведь мог бы, применив свои способности, подчинить копьё Сенджамина себе, но не сделал этого в пользу другого, более достойного. И не был разочарован в своём выборе. Более того, он спас своего господина, а это означало, что его жизнь уже не зря прожита. Но, несомненно, жить хотелось ещё, и как жаль, что судьба распорядилась сегодня по-своему, и настала пора вот так скоропостижно покинуть ему этот мир.

– Нет, Констанций, не-ет!!! – Рудольф Бэгшот мчал дракона почти вертикально вниз, набрав бешеную скорость. Из-за сильной облачности он почти сразу потерял Констанция из виду, но надеялся, что он уже близко, что ему удалось набрать скорость и сократить расстояние…

Но надежда умерла, как только дракон Рудольфа коснулся лапами земли. И гулсенец понял, что не успел.

– Констанций, Констанций! – Он побрёл по каменистой почве, спотыкаясь на каждом шагу. Слёзы отчаяния наворачивались на глаза, и Рудольф ничего не мог с собой поделать. Пустота, как внешняя, так и внутренняя, давила на него, и он почти не понимал, куда шёл. Сверху гремело раскатистое эхо от рёва звероида и его мантикоры, но Рудольф не слышал этого. Он брёл по земле, ведя в поводу дракона, слабым голосом звал Констанция и чувствовал себя потерянным, опустошённым. Что же он натворил! Как ему теперь жить? Он не верил в то, что случилось, и думал, что всё это происходит не с ним, что стоит лишь вновь подняться в небо, и там к нему, как и всегда, присоединится Констанций, и они предпримут новую попытку атаковать короля звероидов…

Вокруг не было никого – ни живого, ни мёртвого. Рудольф побрёл к реке, чтобы прийти в себя. Брызнув в лицо холодной водой, он огляделся. Вода освежила его сознание, но не уменьшила горя. В растерянности Рудольф вновь начал звать своего слугу вопреки твердившему об обратном разуму. Он перелетел Темзу и, приземлившись, продолжил поиски. Констанций мог упасть далеко отсюда, но, если он упал в реку, то мог бы

выжить…

На противоположном берегу было так же пустынно, и Рудольф вновь поднял дракона, направив его вниз по течению. Если его предположения верны…

Вдруг неподалёку от берега метрах в ста от того места, откуда он взлетел, Рудольф заметил что-то тёмное, и сердце в его груди заколотилось в ужасной догадке. Направив дракона к тому месту, он приземлился и осторожно подошёл к бесформенному предмету, не смея и думать о том, что увидит. Но, к сожалению, его страхи оправдались.

Осторожно перевернув свою находку, Рудольф застонал и рухнул на колени. Перед ним лежало разбитое и окровавленное тело Констанция.

– Нет… – выдавил Рудольф. – Нет…

Осторожно прижав себе бездыханное тело слуги, он зарыдал. Его дракон ворчал и фыркал, чуя запах крови, и глядел на своего всадника, уткнувшегося в то, что когда-то было Констанцием.

Весь мир в этот миг перестал существовать для Рудольфа. Накрыв собой ещё тёплое тело, он плакал навзрыд и что-то шептал, утешая кого-то незримого, а, быть может, и самого себя. Мёртвый Констанций лежал сейчас у него на руках, и, не сознавая этого, не веря в неизбежную данность и ужасную правду смерти, Рудольф звал и звал его назад, не в силах принять эту смерть. Его горю не было конца, а рыдания, казалось, долетали до самых небес. Он проклинал убийцу своего слуги и самого себя, создавшего эту ситуацию и тем самым тоже ставшим невольным убийцей. Констанций, который не раз выручал его и до нападения на Гулсен звероидов, и после, когда вёл их отряд к поселению, рискуя в любую минуту наткнуться на врага, в этот раз совершил, пожалуй, самый отважный поступок, ценой своей жизни предотвратив гибель хозяина. Как когда-то первый правитель Гулсена Сенджамин, защитивший Великого Гулла Первого от разъярённого грифона, Констанций исполнил свой долг до конца. Но оставил своего господина одного на этом свете. А это для любого гулсенца было хуже любого несчастья. Когда-то он считал, что его хозяин погиб, схваченный звероидами, и был счастлив, когда убедился в обратном, найдя его в тайном укрытии рыцарей. А теперь уже он потерял своего слугу. Потерял навсегда…

– Констанций, за что… – крепко сжимая в объятьях искалеченное тело, взвыл Рудольф. – За что ты меня оставил… Я убью их, клянусь, убью!..

В немой тишине он сидел в неподвижности, сотрясаясь от рыданий и ничего не видя вокруг. Сколько прошло времени, он не знал, но только в какой-то момент его волосы будто бы шевельнул лёгкий ветерок. Почувствовав рядом с собой чьё-то незримое присутствие, Рудольф поднял голову. Ветерок перебирал его волосы, словно утешая его в его горе. Он тряхнул головой, ибо вдруг услышал в лёгком посвисте ветра чьи-то слова. Возможно, его затуманенное смертью Констанция воображение разыгрывало его сейчас, но Рудольф всё яснее и яснее слышал этот голос, проникающий в его душу с такой мягкостью и уверенностью, что он сдался. Звуки знакомого голоса успокаивали, даруя умиротворение и смирение с постигшим его несчастьем. Рудольф слушал.

Истрачены в битве последние силы;

С закатом иссякнут они под конец.

Служить перестанет мой дух господину;

Последней наградой увенчан боец.

Душа улетит, как по волнам корабль

На всех парусах, невзирая на шторм.

Я слово даю, мне другого не надо;

Там будет мой кров, мой сияющий дом.

Все годы, что прожили с вами мы рядом,

Готовился я к тому скорбному дню.

Пришёл в этот мир я не ради награды,

Но вы даровали свою доброту,

А также любовь. Из слуги из простого

Я рыцарем стал в доброте и любви.

Хотел я уйти из соблазна, не скрою,

Манили меня лучшей долей враги.

Я всё превозмог, обратив в прах сомнения,

И ненависть тоже сумел обуздать.

Чрез них преступил и предал их забвению,

Чтоб больше не смели меня искушать…

Когда придёт время, ты вспомни о друге;

Детей, что послужат тебе за меня,

Прими как своих. Не сочти за услугу.

Прощай, господин мой. И помни меня.