Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
– Констанций… – произнёс Рудольф одними губами, когда голос умолк. – Констанций, не уходи… Не покидай меня…
Но ветер стих, а он ещё долго глядел в пустоту, вспоминая о потерянном друге и о том, как же недолго им довелось быть вместе.
Его кто-то звал, но Рудольф не сразу это услышал. Но, узнав голоса Наследников, не спешил отзываться. Кровь Констанция заливала его руки и колени, но он только сильнее прижимал к себе уже остывшее тело и вспоминал последние слова слуги – те, которые его душа передала в песне ветра. И Рудольф, обратив взор к небу, мысленно пообещал покойному исполнить его последнюю просьбу. И не только просьбу помнить, что само собой разумеется. Затем он встал и, сочтя необходимым проводить своего верного слугу в последний
Винсент и Найлз, заметив дракона, начали снижаться. Они догадались, что произошло, и, когда им удалось уйти от короля звероидов, бросились искать товарищей. И теперь, кажется, нашли.
– Рудольф! – крикнул Винсент, но Найлз, увидев, что, вернее, кого несёт на руках гулсенец, простонал:
– О нет, не может быть…
Их дракон опустился возле реки. Наследники и Брайан спешились, и подошедший к ним Рудольф молча показал им тело Констанция.
Брайан заплакал, прижавшись к Винсенту, а сам герцог потрясённо глядел на то, что теперь осталось от их верного друга. Найлз смотрел и не верил в случившееся: когда-то считавший себя Скорбящим Констанций, едва обретя своего господина, трагически покинул и его, и этот мир. Им всем было больно, но Найлз, которому Констанций за это время стал почти что лучшим другом, больше не мог сдерживать слёзы. Какими бы они ни были сильными, а предотвратить смерть, увы, не могли. И их слёзы сейчас вовсе не являлись какой-то слабостью, а скорее данью уважения и памяти одному из самых достойных своих воинов, благодаря которому они смогли побороться за свою свободу. И сейчас они отдавали последние почести самому лучшему из рыцарей Гулсена.
Рудольф дошёл до кромки воды и, опустившись на колени, долго смотрел на бледное, но умиротворённое лицо своего покойного слуги. Его слёзы падали на грудь Констанцию. Найлз присел рядом и тронул Рудольфа за плечо. Тот обернулся, и эконом протянул ему перо Беркута.
– Пусть оно будет с ним в его последнем пути, – произнёс эконом. Рудольф молча принял перо и положил его за пазуху одежд Констанция. Вслед за Найлзом и Винсент выразил желание отдать кое-что покойному. Он вложил Рудольфу в ладонь клык Черногрива – он отломился, когда дракон вгрызался в шею мантикоры, и застрял там, после чего герцог его вытащил. Клык был положен рядом с пером. Брайан в свою очередь отдал свой талисман – драконью чешуйку. Затем Рудольф укутал тело своим плащом, в последний раз поглядел на лицо друга и накрыл его отданным Найлзом флагом Ансерва. Опустив тело в воду и глядя, как оно медленно поплыло вниз по течению Темзы, Рудольф поднялся и сквозь слёзы произнёс:
– Он всегда мечтал побывать в Англии… И, я думаю, хотел бы остаться здесь навсегда…
Черногрив издал протяжный прощальный рёв, скорбя вместе со всеми по тому, кто его воспитывал. Невольно вздрогнув, Наследники, Рудольф и Брайан низко опустили головы, провожая в последний путь тело товарища, уплывающее от них всё дальше и дальше. И ему уже не надо было ни о чём волноваться – Констанций выполнил своё предназначение в этом мире, и был уже далеко-далеко, уйдя отсюда абсолютно счастливым.
И только Ив Оутсен тихо торжествовал, глядя на скорбную картину. Ему казалось, что это начало конца его противника, и даже не пытался выпутаться из ремней – здесь он был в относительной безопасности и был уверен в том, что звероиды до него не доберутся. Испытывая колоссальные перегрузки, когда Наследники сражались с королём звероидов, он то терял сознание, то приходил в себя и громко орал, и теперь, измученный, но обрадованный временной передышкой, не упустил случая для злорадного торжества. Пусть небольшого, не всё же торжества. И рано или поздно, сегодня или завтра – не важно, когда, – он найдёт способ избавиться и от гулсенцев, и от звероидов, один из которых он уже применил, и с того часа всё ждал, когда наступит время воспользоваться плодами сего злодеяния.
Тело Констанция медленно уплывало вниз по Темзе, провожаемое взглядами самых дорогих ему людей.
====== Часть 5, глава 3. Последний рывок ======
Нас не испугает бой неравный,
Бой этот самый главный.
Пилигрим «Крылья гнева».
В небе над Лондоном происходила отчаянная схватка: более сотни рыцарей Гулсена против двух кошмарных чудищ. Драконы уже разорвали все плохо защищённые места на теле мантикоры, и теперь они с визгом пыталась добраться до своих мучителей, которые напали уже на её всадника. Больше чем половине рыцарей удалось вернуть назад свои мечи и копья, застрявшие в голове короля звероидов, и теперь они целились в единственный уцелевший глаз монстра, но пока не решались напасть. Они видели, что Наследники защищали Рудольфа и Констанция, а затем все четверо исчезли из поля их зрения. Но звероид не привык ждать, а уж тем более – отступать. Громовым рёвом на своём языке он приказал кораблям идти в атаку. Оптимус и Олди, руководившие отрядом в отсутствие Наследников, отдали приказ рыцарям идти в бой. Мантикора снизилась, пропуская звероидов, и два противника схлестнулись в неравной схватке. Драконы, уворачиваясь от гамма-лучей, пропарывали клыками и когтями обшивку кораблей, а гулсенцы помогали им, пробивая мечами и копьями передние части боевых машин, рассчитывая на то, что сразят сидящего внутри пилота.
А мантикора короля звероидов уже готовилась вновь выпустить свой смертоносный газ. Этим она в мгновение ока уничтожила бы и чужих, и своих, но ради победы король звероидов, уже пострадавший от меткости врага, решил никого не щадить.
Но тут сзади на голову монстра обрушились Наследники и Рудольф, в седле которого сидел Брайан. И все четверо одновременно вонзили своё оружие в голову монстра.
Громоподобный рёв сотряс небеса. Измученный болью от ран и получивший к тому же ещё новую порцию, звероид замотал головой и замахнулся клешнёй, но его мучители, выдернув мечи, уже мчались к своим соратникам. И, как вы уже догадались, то была месть Рудольфа королю звероидов за убитого слугу.
Увидев, что к ним приближаются Наследники, воины Гулсена воспряли духом. Оптимус и Олди помчались им навстречу. И ещё даже не заговорив с ними, оба поняли: что-то случилось.
– Констанций погиб, – коротко произнёс Винсент, не останавливая Черногрива. Оптимус и Олди мгновенно развернули своих драконов и помчались следом. Эта ужасная весть заставила их лишний раз почувствовать свою уязвимость даже под руководством Наследников. Они летели теперь рядом с Рудольфом, сочувствуя ему взглядами.
Все вместе они ворвались в самую гущу боя. Копьемеч по-прежнему ярко пылал, давая возможность Найлзу и Винсенту пользоваться его силой на расстоянии. Боевые корабли звероидов теперь не могли противостоять артефакту, ведь их лидер был изранен, и это ослабляло силы звероидов, связанных с королём энергетическим полем. И, облетая уже атакованные гулсенцами корабли, они поражали силой Викториус-вирвинд свободные. Главный звероид не мог смириться с тем, что эти людишки могут быть сильнее его, и желал теперь того же, что и Ив Оутсен – завладеть копьемечом. Но, завладев, не воспользоваться его силой, а просто-напросто уничтожить. И, видя, что его войско практически полностью разбито, направил мантикору в атаку на Наследников.
Копьемеч, увы, не мог убить такое большое существо, как король звероидов, но он мог становиться сильнее, если противник начинал слабеть. И, сам того не ведая, гигантский монстр постепенно приближал свой конец. И спасало его пока только то, что его армия ещё держала оборону, а Наследники не знали о свойстве копьемеча накапливать энергию слабеющего врага, направляя её против него же.
Рыцари Гулсена, увлечённые битвой, не сразу заметили приближающегося к ним короля звероидов. Рудольф, бьющийся отчаянней всех, как и полагалось в бою Скорбящему, одним из первых увидел мчащуюся на отряд опасность, и рванулся к Наследникам.