Непознанный мир (цикл повестей)

Клетчатая / Киллайн

И тут эконома кто-то окликнул. Обернувшись, Найлз увидел, что к нему идёт его хозяин.

– Ваша светлость! – вскричал обрадованный эконом. – Вы живы! Какое счастье!

Он бросился к герцогу со всех ног. Странно, но тот будто бы не видел эконома до того момента, пока Найлз не подал голос. И теперь, от радости потеряв дар речи, Найлз обнимал герцога, сам не веря в такое счастье.

– Найлз, погоди, – повторял Винсент, пытаясь высвободиться из его объятий. – Я должен тебе кое-что сказать.

Найлз отстранился, глядя хозяину в глаза. И тут вдруг эконому всё стало понятно без объяснений.

Герцог глядел на него пустым взглядом в никуда. Его зрачки были цвета асфальта, а белок превратился изнутри

в водянистое желе. Винсент Ланкастер ослеп.

– Господи… Нет! – Радость Найлза сменилась ужасом и горем, и он с рыданиями свалился на грудь своему хозяину. – Этого не может быть, не может быть… Только не со мной…

– Тише, Найлз, тише, – обнимая эконома, шептал несчастный герцог. – Главное, что я жив. А это… Это, поверь, не стоит твоих слёз.

– Как… как это случилось?.. – сотрясаясь от рыданий, спросил эконом, хоть и не желал сейчас этого знать.

– Кровь Черногрива, – ответил хозяин. – Меня что-то удержало, когда я был почти у самой земли, но перед этим я решил прекратить страдания несчастного дракона, ведь он так мучился, и мог бы, разбившись, ещё долго умирать ужасной смертью, и перерубил копьемечом его сонную артерию. И в этот момент его жгучая кровь хлынула мне в лицо, и я выпал из седла… Я почти ничего не вижу, Найлз. Когда я отёр кровь и побрёл тебя искать, то ещё сносно видел, а теперь… Нет, Найлз, не плачь. Мои глаза ещё, может быть, можно спасти, медицина с её нанотехнологиями у нас на высоте, сам ведь знаешь. И как только весь этот кошмар закончится, клянусь тебе, я лягу в клинику. Сознаюсь, я сглупил, не надо было мне так опрометчиво поступать. Но сейчас мои глаза не так важны, Найлз. Главное, что у меня есть сердце, оно и проведёт меня и тебя дорогою победы. А моими глазами пока будешь ты, Найлз. И копьемеч. Пойдём, заберём его – он тут, неподалёку, возле тела Черногрива.

Найлз, поддерживая герцога под руку, побрёл вместе с ним по указанному Винсентом пути. В душе эконома всё переворачивалось. Он уже не видел никакой радости в том, чтобы рассказывать хозяину о его встрече с легендарными королями Гулсена и Англии, что пришли в их мир ради помощи в борьбе против врага, а про таинственного фиолетового дракона убитый горем эконом и подавно забыл.

Мёртвый Черногрив лежал на боку в красной, дымящейся луже крови. Рядом с ним лежал копьемеч, который при приближении Наследников ярко засветился. Найлз потрясённо глядел на некогда могучего зверя, подло убитого не менее подлым Оутсеном, который уже расплатился за все свои злодеяния, и смертный приговор ему вынес дракон погибшего рыцаря, отомстив за своего крылатого собрата.

Найлз поднял копьемеч, но тут же воткнул его в землю. Он был зол на этот артефакт, не спасший их в момент опасности. Тогда бы его хозяин не перерубил шею Черногриву, хотя Найлз не был уверен в этом до конца. Возможно, что это Гулл и Сенджамин спасли их, замедлив падение, а вовсе не копьемеч.

– Найлз, нам нужно позвать на помощь, – произнёс Винсент. – Нам срочно нужен дракон.

– Ваша светлость, – взмолился эконом, повернувшись к нему. – Вам нельзя воевать, ваши глаза…

– Я не привык отступать, Найлз, и ты это знаешь, – напомнил ему герцог. – И я уже говорил тебе, что глаза мне не нужны для того, чтобы бороться с врагом. Моё сердце подскажет мне всё, что нужно, а ты, если хочешь, будешь моими глазами.

– Ваша светлость, не говорите глупостей, – умоляюще попросил Найлз. – Отныне я должен вас защищать, а не вы меня, тем более что это и есть мой долг перед вами.

– Какой ещё долг, Найлз? – Винсент, должно быть, не совсем хорошо соображал после случившейся с ним беды, и эконом понял, что у хозяина шок. Испугавшись нехороших последствий для здоровья герцога, Найлз уговорил его сесть и отдохнуть, обещав, что побудет рядом с ним. Подать какой-либо знак помимо света копьемеча было невозможно,

и Наследникам оставалось лишь ждать, пока кто-нибудь из рыцарей не отыщет их. Найлз положил голову на плечо герцога и молча плакал, охваченный горем от случившейся трагедии со своим молодым господином. Если Винсент Ланкастер никогда больше не сможет видеть, то он, Найлз, навсегда заклеймит себя позором и даже, может быть, ослепит самого себя в наказание за то, что не сумел тогда удержаться на падающем драконе и предупредить безрассудный поступок герцога. Здесь виноват только он, а не его хозяин, который больше никогда не сможет жить полноценной жизнью, даже если его вылечат, и всё из-за его бестолкового эконома… Предотвратить случившееся, думал Найлз, можно было бы и по-другому, ведь копьемеч, усиленный присутствием обоих Наследников, мог бы их спасти – об этом Найлз догадался только сейчас. Потому-то, имея всего лишь половину той силы, что поддерживала артефакт в боевом состоянии, копьемеч и не сумел остановить герцога в его попытке прекратить мучения Черногрива. Поделившись своими соображениями с хозяином, эконом услышал в ответ лишь тяжкий вздох. Какой толк был в том, чтобы размышлять, что было бы, если бы они действовали как-то по-другому – всё равно того, что случилось, уже невозможно изменить.

Несколько минут спустя, когда громкий рёв мантикоры и её наездника-звероида стал приближаться, в небе мелькнула пара драконьих силуэтов, и в следующий миг они вынырнули из туч. Это были Оптимус и Олди.

– Слава Гуллу, мы наконец-то нашли вас! – радостно произнёс Оптимус. Но, услышав от Найлза, что с ними случилось, и обрадовался, и ужаснулся.

– Гулл и Сенджамин? И один из королей вашего прошлого? – поражённо произнёс он. – Невероятно! Но тогда почему они допустили случиться тому, что случилось? – Оптимус взглянул на Винсента. – Он же Наследник меча!

– Потому что, – пояснил Найлз, – он сам себя ослепил.

– Но ведь это вышло по вине того демоса! – попытался разобраться Олди. – Это он отравил вашего дракона, из-за чего всё и произошло!

– Какая теперь разница, – грустно вымолвил Винсент, махнув рукою. – Пускай я слеп, но я буду сражаться до конца, знайте это. Нам нужен сейчас только дракон, и мы клянёмся, что сделаем всё для того, чтобы помочь вам справиться с врагом, что неоднократно уже обещали. Только на этот раз ему нас не одолеть; мы всё равно будем сильнее!

Найлз с жалостью посмотрел на хозяина. Он-то знал, что теперь они как раз-таки слабее короля звероидов, пусть даже при прежней силе копьемеча.

– Берите моего дракона, – предложил Оптимус. – Он очень выносливый.

– Спасибо, друг, – кивнул герцог. – Найлз, веди меня и помоги забраться в седло.

Эконом вздохнул, но повёл его к дракону. Усадив герцога позади себя, Найлз склонил голову перед Оптимусом и Олди в знак благодарности и поднял дракона в воздух.

– Они уже устали! – крикнул вдогонку Оптимус. – Направьте основной удар на мантикору, а мы вам в этом поможем!

Найлз сделал знак, что понял его, и, сев на дракона Олди, их бывшие проводники поднялись в небо вслед за ними.

– Сэр, если один из Наследников слеп, чем это может грозить на самом деле? – спросил вдруг Олди у своего хозяина.

Оптимус пожал плечами, но всё же весьма таинственно ответил:

– Скорее всего тем, что второй будет вдвойне зряч. – И, оставив старика в недоумении гадать, что этим хотел сказать его хозяин, Оптимус направил дракона вслед за своими «полководцами».

В небе над Лондоном висела апокалиптическая картина: вот уже несколько часов воины света, не щадя своих сил, сражались с воином тьмы – единственным, кто остался от некогда многочисленной армии звероидов, корабли которых лежали на земле грудами искорёженной стали. Но лидер звероидов был ещё полон сил и энергии, чтобы дать отпор непокорным противникам.