Несколько шагов до прыжка
Шрифт:
— Абсолютно, — Персиваль наклонился и начал расшнуровывать ботинки, Ньют — тоже. — Но послезавтра. Уже поздно, и я понимаю, что тебе не терпится хотя бы поделиться идеей — но лучше отложи.
— После?.. — Ньют моргнул, перелезая из коньков в кеды. Персиваль хмыкнул:
— И этот человек ещё говорит, что я мог бы тут ночевать. Завтра — выходной день у нас всех, если ты забыл. И по этому поводу, кстати, я бы хотел позвать тебя… да хоть в парк на прогулку. Погода отличная, а мне, признаться, до смерти надоело за последнее время
Ничего необычного в его приглашении не было: они так и раньше делали. Даже ходили в один и тот же парк. Но теперь, похоже, изменилось всё. Или изменится. Или, что вероятнее всего, начинало меняться.
Отказа Персиваль почти не боялся. Был едва ли не на сто процентов уверен: его не последует.
Ньют поднялся со скамьи и кивнул:
— Я с удовольствием. Ты запасёшь хлеб для уток?
Персиваль широко улыбнулся. Хотелось по-мальчишески прыгать до потолка.
— Обязательно. Но и ты прихвати.
— Мог бы не уточнять, — Ньют, естественно, вернул улыбку и пошёл к выходу.
На полпути он обернулся:
— Я тебе позвоню, Персиваль. До завтра.
Тихо закрылась дверь в коридор.
Персиваль откинул голову назад, прижимаясь затылком к стене, и закрыл глаза.
Говоря откровенно, он уже и не помнил, когда в последний раз так радовался.
~
На лестнице около квартиры Геллерта чётко слышалась музыка. Криденс поморщился, в два шага достиг двери и надавил кнопку звонка. Судя по мотиву — Бизе, кажется — Геллерт работал, но накануне, в конце концов, они чётко оговорили время, и Криденс даже опоздал на минуту. Так что нечего.
Музыка смолкла, через несколько секунд дверь распахнулась. Геллерт посторонился, давая Криденсу войти:
— Привет. Как думаешь, Честити согласится выйти на лёд в образе тореро?
Криденс, как раз опускавший сумку на пол, аж её ремень из рук выпустил. Похоже, в ответ он мог только хлопать глазами.
Через несколько секунд, когда самодовольная ухмылка Геллерта ему надоела, он всё же справился с собой и пробурчал:
— Что ты ей придумал?
— «Кармен», — ответил Геллерт, направляясь в комнату, которая служила ему и спальней, и гостиной, и кабинетом, и чем только ещё не служила.
Во второй комнате у него жили попугаи. В своё время Геллерт потратил кучу денег на звукоизоляцию, чтобы не пугать музыкой ни птиц, ни соседей. Один из попугаев как раз пролетел над головами и скрылся на кухне.
— Мы пугаем Ланца, — пробормотал Геллерт, заходя в гостиную. — Надеюсь, он нас простит.
Криденс пошёл следом и, оказавшись у ближайшего кресла, немедленно в него упал.
— Собственно, для Честити я припас сюиту тореро, — Геллерт опустился на диван. — Мне кажется, может получиться интересно.
Криденс представил себе Честити в классическом костюме матадора и прикусил губу. Образ был ярким до чрезвычайности.
Геллерт щёлкнул мышкой, и в комнате загрохотала та самая сюита.
Хмыкнув, Геллерт убавил звук, и некоторое время они просто слушали.
— А теперь представь себе, — Геллерт остановил музыку, — сначала она катается руками, потом прыжок, допустим, риттбергер, ты знаешь, я люблю начинать с относительных сложностей, потом спираль, Честити вся в чёрном с золотом, жаль, мулету нельзя, и…
— Погоди, погоди, — взмолился Криденс, — ты уверен?
Геллерт привычно театрально вздохнул:
— Практически. Я откопал несколько видео с её выступлениями, и не могу смотреть на это без боли. Такой потенциал убит почти что христианскими напевами, сил моих нет. А тут — и классика, и при этом интересно и нестандартно, и как раз почти две пятьдесят. Что скажешь?
Криденс улыбнулся. Вот в этом был весь Геллерт: вроде бы они встретились для того, чтобы обсудить его, Криденса, программу, но с ним хотели посоветоваться — и это тоже льстило. Примерно как давешнее «твои шансы остаться у родителей уменьшились», переведённое как «ты мне здесь нужен».
— Я думаю, она будет в восторге, — честно сообщил Криденс. — Она частенько жаловалась мне на ту музыку и образы, что ей мать навязывала, а здесь… ты прав, может выйти очень здорово. И риттбергер в начале — мысль хорошая, тем более ты и сам говорил, что с техникой там практически нечего делать.
Геллерт усмехнулся, закрывая на ноутбуке и плеер, и множество вкладок в браузере — как Криденс догадывался, с выступлениями Честити.
— Тогда выберем время общей встречи и всё ей скажем. Пожалуй, тебе удалось меня убедить.
— А то ты сам до этого не был уверен, — не удержался Криденс. Геллерт фыркнул в ответ:
— Ты лучше её знаешь. Вполне логично, что мне хотелось услышать твоё мнение, тебе не кажется?
Криденс устроился в кресле поудобнее, давя порыв неловко заёрзать. За четыре года подобные открытые комплименты от Геллерта он слышал очень редко.
— Но давай о твоей, — Геллерт снова уткнулся в ноутбук. — Я её вижу от и до, ты наверняка её слушал, я тебе по голове дам, если нет, и думаю, ты понимаешь, что нужно сделать упор на прыжки и шаги, да?
— Не надо меня по голове, — Криденс замахал руками. — Слушал не один раз, читал текст, и перевод тоже. На второй припев надо дорожку, как думаешь?
— Умница, — Геллерт фыркнул, но как-то невесело. — Так…
Из колонок полилась знакомая Криденсу мелодия. Мышцы даже заныли: не терпелось откатать её хотя бы в «черновом варианте». Альбуса, конечно, ему сейчас не хватало: тот бы наверняка убедил Криденса, что он способен на четверной лутц, но время ещё оставалось.