Невероятный сезон

Ивз Розалин

– Не правда ли, это немного… рано? – спросила мама.

– О, нет, – заверил ее мистер Дарби. – Конечно, сады открыты для всех, поэтому могут присутствовать нежелательные лица, но, уверяю, представители высшего света не брезгуют ими. Я видел там вечера, устраиваемые герцогами и графами, чрезвычайно веселые.

– Звучит довольно обыденно, – сказал Адам, и легкая усмешка заиграла на его губах.

Он поймал взгляд Грации, и та не смогла удержаться от ответной улыбки.

– Я предлагаю устроить

там вечер. Вам необязательно приходить, если находите это скучным, мистер Хетербридж.

– Он просто дразнится, мистер Дарби, – сказала Талия. – Когда поедем?

– Может, в следующую среду?

Чуть больше недели, заметила Грация.

Когда мама нахмурилась, мистер Дарби добавил:

– Я был бы рад пригласить вас всех. Уверен, вы и ваш муж придадите вечеру достоинства, леди Элфинстоун.

Мама уступила, и мистер Дарби с Талией начали подробно обсуждать план. Адам оставил их, чтобы присоединиться к Грации, и мистер Дарби с готовностью занял его место.

Сев в кресло рядом с Грацией, Адам заметил:

– Твоя семья довольно популярна сегодня. Удивлен, что никто из поклонников не осаждает тебя.

– Полагаю, новизна разговоров со мной улетучилась, – сказала Грация. В глубине души она была скорее благодарна этому. Ей хватало и тревоги, когда она гадала, написал ли ту статью мистер Левесон. Гораздо хуже было бы, если в момент, когда все разъяснится, рядом окажутся нежелательные свидетели.

– Любой, кто видит в тебе лишь новинку, не заслуживает наслаждаться твоим обществом.

– Вот это очень мило, – ответила Грация. – Ты практиковался?

Адам рассмеялся.

– Я, как правило, не практикуюсь в комплиментах. Я не мистер Коллинз [6] , хотя и собираюсь стать священником.

– Тогда, увы, боюсь, ты никогда не получишь покровительства знатной дамы.

– Это бремя, которое я готов нести.

Грация изучала его улыбающееся лицо.

– Почему ты разрешил Калли поехать кататься с мистером Солсбери?

Он пожал плечами.

6

Герой романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение».

– Казалось, ей не терпелось уйти, и я… Не хочу, чтобы наша помолвка ограничивала ее в удовольствиях. – Его взгляд обратился к двери, как тогда, когда ушла Калли.

– Калли ждала, чтобы выйти на улицу, последние три дня. Если бы ты предложил ей покататься верхом или в экипаже, она бы с радостью поехала с тобой.

– Так вот почему она говорила о погоде? Я думал, она пытается наскучить мне, чтобы я оставил ее в покое.

– Калли не такая грубая, – ответила Грация. – Ты бы уже должен это знать.

Адам вздохнул.

– Ты права. Я лишь хочу, чтобы она была счастлива.

Их разговор перешел на другие темы, а затем Адам оставил ее, чтобы попрощаться с Талией

и мамой, прежде чем уйти. В дверях он столкнулся с мистером Левесоном.

Кровь, казалось, застыла в теле Грации. Она сглотнула.

– Добрый день, мистер Левесон, – сказала она. Еще день, так ведь?

– Доброго дня, мисс Элфинстоун, – поздоровался он, улыбаясь и садясь. – Приношу извинения, что не пришел раньше.

– О, я вас не ожидала! Погода была ужасной. – Почему, ну почему она никогда не училась искусству светской беседы? Ей хотелось уметь, как Калли, часами болтать о погоде, не ограничиваясь одним кратким замечанием. А теперь мистер Левесон должен был раскрыть авторство злосчастной статьи.

Он полез во внутренний карман, чтобы вытащить что-то, до ужаса похожее на экземпляр «Философских трудов». Грация пожалела, что прочла этот проклятый номер.

– Я принес вам кое-что, – начал он, протягивая журнал.

– Конечно! Спасибо! – Грация схватила его, словно горячую сковороду из духовки, и сунула в корзинку для вышивания, стоявшую на полу у ее ног.

Мистер Левесон посмотрел на нее удивленно.

– Но я еще не показал вам, которая статья – моя.

– О! Приношу извинения. – Выглядела ли она так же глупо, как чувствовала себя? Грация достала журнал, захватив при этом моток ниток для вышивания. Она швырнула нитки обратно в корзину и вернула «Философские труды» мистеру Левесону.

Она с испуганным восхищением наблюдала, как его длинные, изящные пальцы перелистывают страницы.

– Вот, – сказал он наконец и указал на заголовок «К “Естественной истории беспозвоночных” Ламарка». – Вы знакомы с работами Ламарка? – спросил он. – Есть некоторые недостатки, но в целом это – отличная система. Я написал о его новой книге.

– Немного, – выдавила из себя Грация. У нее перехватило горло, взгляд пробежался по инициалам «Л. М.». Она оказалась права. О, это ужасно. Она должна немедленно написать в журнал, чтобы они не публиковали ее письмо. Не то чтобы она написала что-то не так, но в своем опровержении она была безжалостна и язвительна. Прежде, когда оппонентом являлся анонимный, безликий автор, это, казалось, не имело значения. Но теперь она представила, как темные глаза мистера Левесона распахиваются от боли, а эти прекрасные губы – которые она целовала! – кривятся от отвращения.

Так ли уж хорошо быть умной, если она демонстрировала свой ум за счет кого-то другого? Даже если бы оппонентом оказался не мистер Левесон, ей не следовало оскорблять неизвестного коллегу-ученого. Критика не должна приравниваться к жестокости.

– Спасибо, – сказала она, кладя журнал на столик рядом, ее руки слегка дрожали. – Я польщена, что вы доверяете моему мнению. – Вот, это правда. – Почему вы не подписались полным именем? – Сделай он это, и неразберихи можно было бы избежать.

Мистер Левесон, стараясь не встречаться с ней взглядом, снял невидимую пылинку с рукава.