Невеста берсерка
Шрифт:
Еще где-то три-четыре десятка будут болтаться у причалов. С них он и начнет.
Харальд оскалился в темноте.
На берегу Йорингарда метались огни. Потом два драккара отошли от берега. Над бортами каждого жарко горели зрачки запаленных факелов — на кораблях готовились к нападению с воды.
Раз так, подумал Харальд, близко к ним лучше не подходить.
— Вижу лодку, — негромко бросил вдруг Кетиль.
— Бъерн, давай к кормилу, — приказал Харальд.
И, прихватив секиру, перебрался на нос, к Кетилю.
Впереди,
Оттуда, через полосу воды, что-то крикнули. Их заметили.
— На весла, — бросил Харальд. — И гребите так, словно торопитесь на пирушку. Я начинаю, вы помогаете. Лодку держите борт к борту. Ларс, лук с тобой? Натягивай тетиву.
На этот раз на его стороне был мрак, так что нырять в воду не было нужды. Плевать, что кто-то успеет крикнуть — со стороны крепости и так долетали вопли, приглушенные расстоянием. Парой больше, парой меньше…
И бежала цепочка далеких огней по скалам с левой стороны, где он снял стражу. Хрорик все-таки послал людей прочесать берег. Вот и хорошо. Еще меньше людей останется в крепости.
— Торир? — окликнули их с подплывавшей лодки.
— Что стряслось? — рявкнул в ответ Харальд.
И, не слушая, что кричат в ответ, проворчал, обращаясь к своим:
— Налегли на весла, живо…
Его люди вложили в следующие гребки все, что могли. Ясеневые древки весел скрипнули, прогибаясь — но лодка рванулась вперед птицей, быстро сокращая расстояние.
Харальд привстал.
И когда до суденышка с людьми Гудрема оставалось всего шага четыре, прыгнул вперед, пригибаясь. На нос.
Приземлился он удачно. Только коленом напоролся на подвернувшуюся лавку. Но боли не почувствовал.
В бою для него боли нет — это Харальд узнал еще в четырнадцать лет. Серебристая гладь фьорда уже отливала перед глазами багровым. Тело ощущалось невесомым. Его распирало от силы, от бешенного азарта, от ожидания нового боя и чужих захлебывающихся воплей…
Желваки на щеках поддергивались от судорог, заставляя скалить зубы.
Лодку от его прыжка мощно качнуло. Пара воинов упала, потеряв равновесие. Харальд, выпрямляясь, рубанул влево и вправо, особо не приглядываясь, куда ляжет удар. Рубил-то все равно на уровне пояса…
Хруст под секирой. Кровь на лице и губах. Во рту — пьяный привкус красного эля, как это называют болтливые скальды.
А для Харальда просто вкус чужой крови. Сладкий, пряный, круживший голову…
Над его плечом свистнула стрела — и человек, поднявшийся с лавки навстречу, тут же завалился на спину. В одной из прорезей личины шлема торчало тонкое, оперенное на конце древко.
Харальд, оскальзываясь на кишках, вывалившихся из первых убитых, ринулся вперед. Отмахнулся от чьего-то меча, рубанул уже на уровне плеч.
Несколько утробных криков захлебнулись под ударами — и Харальда, и его людей. На этот раз пленных они не брали. Перебравшийся следом Бъерн добил двоих, что еще дышали.
Когда
— На весла. Уберите парус — он заметен издалека. Бъерн, правь к скалам по правую руку — не хочу повстречаться с драккарами. У них там огни, так что они хорошо видят то, что вблизи — но плохо то, что вдали.
Кетиль, самый молодой из его воинов, хохотнул. Остальные молчали.
Однако молчание их было сосредоточенным, а не испуганным. И Харальда оно не озаботило.
Он дождался, пока лодка, обойдя с правой стороны быстро идущие корабли, вернется на прежний курс. Объявил, слизывая с губ кровь и сплевывая:
— Теперь слушайте меня. Нас слишком мало, их слишком много. Но в крепости неразбериха. Весь берег заставлен кораблями Ольвдана… значит, лодки причаливают справа и слева от них. Сейчас идем туда у всех на виду. Я хочу, чтобы на берегу узнали эту лодку. Но за половину полета стрелы сворачиваем вправо, словно собираемся причалить за драккарами. Гавань их, поэтому на кораблях стражу не поставят — ни к чему. Когда пойдем вдоль кораблей, спрыгивайте по одному. Как только я выскочу на берег, начнется заваруха. Вам придется их пугнуть — так, чтобы часть людей начала таращиться на воду и кинулась к драккарам, не спеша брать меня в кольцо… выскакивайте, убивайте, кого сможете, и снова прячьтесь между кораблями. Меняйте укрытия, не стойте на одном месте.
Харальд помолчал. Добавил:
— Когда все кончится, все вы станете хирдманами. Слово ярла. А остальное пусть решат боги.
Хорошо, что в поместье у меня на зимовье остались лишь молодые, подумал вдруг он. Молодость не верит в собственную смерть — только в чужую…
Кровь, которой его залило, пока он расправлялся с людьми Гудрема, подсыхала на лице. Ноздри улавливали ее запах — и голова кружилась, не переставая. Огни на берегу казались не желтыми, как им положено, а светло-красными.
Берсерк остервенело ворочался в нем, требуя боя. Боя, чужой крови, знакомого хруста костей под лезвием секиры…
Строй драккаров приближался. Харальд вдруг разглядел за ним группу людей с факелами. В середине ярко блестела пара шлемов, то ли посеребренных, то ли покрытых золотом — ему сейчас всякий блеск казался одинаково кровавым.
И все же шлемы сияли на этих двоих так, что взгляд притягивало. Ярл Хрорик? И с ним или сын, или близкий родич…
Бъерн сзади навалился на кормило — лодка свернула, приближаясь к кораблям. Харальд взмахом руки согнал с передней лавки своих людей, сам сел на весла.
Кто-то сзади — кажется, Кетиль — нахлобучил ему на голову шлем. Он пробурчал, не размениваясь на благодарности:
— Ну, пошли…
Первым в тени, лежавшей между драккарами, исчез Кетиль. Следом спрыгнул Ларс.
Харальд, оставшись один, в два гребка развернул лодку и повел ее вдоль кораблей назад, туда, где стоял в окружении своих воинов ярл Хрорик. Бросил весла, когда в прогалине между драккарами замелькали огни — близко, призывно. И метнулся за борт, глотнув напоследок воздуха.